— Для сына Старого? К тому же ни для кого не секрет, что герцог именно его прочит в наследники. Нет, София, опасно там сейчас только для митрополита. Нечистый устремляется туда, где светло, миряне и так его добыча. Пригласи Варга в столицу. Когда он приедет туда, вернемся и мы с тобой.
— Хорошо. — Ирма поняла далеко не все, но расспрашивать дальше не стала. Во внутренних делах церкви и знатных семей Сватоплук разбирается куда лучше. Наверное, он знает, что делать. А если даже и нет, оттого, что Варг съездит в столицу, беды никому не будет.
— И еще одно, — сказал ее брат, на глазах обретая свою обычную решительность, — вы должны уничтожить часовни Миротворца.
— Часовни?
Это было совсем уж непонятно. Не думает же Сватоплук, что Артур так же, как он, черпает свою силу из человеческой веры. А если и так… часовни разрушали много раз. Это делали и Недремлющие, и пастыри, даже орден Храма очень неодобрительно относился к культу неканонизированного святого. Часовни разрушали. Разрушить веру в Миротворца так и не смогли.
— Вы должны сокрушить их молниями и огнем с небес так, как будто это знак Божий.
— Ты с ума сошел? — тихо спросила Ирма.
— Это мир сошел с ума, — резко прокаркал Сватоплук — Если хочешь помочь мне, делай, что я говорю. А если не хочешь, подумай, как этот упырь смеялся над тобой, когда ты рассказывала ему о своей неземной любви.
— Грубо, братик, — поморщилась ведьма, — впредь, пожалуйста, воздержись от подобных высказываний.
* * *
Галеш рассказывал все, что узнал от Лунного Тумана, рассказывал о силе, вызванной в Единую Землю обрядом смешения крови, о Срединном мире, о смерти Зако и Черном мече. Он рассказывал и ждал, что вот сейчас Артур прервет его и скажет своим спокойным, скучным голосом: «Хватит сказок, менестрель, поищи слушателей в кабаке». И все встанет на свои места. Потому что Миротворец не ошибается. Потому что Лунный Туман прав, и Светлый рыцарь знает, что делает, даже когда действует по наитию. Но если Лунный Туман прав в одном, значит, он может быть прав и во всем другом тоже… Ну что ты молчишь, Светлый рыцарь? Ну?..
— Я правильно понял? — Уточнил Артур, словно услышав безмолвный призыв. — Чем слабее становится… владыка Адам, тем больше сил у меня?
— Да, — кивнул Галеш.
— И когда погибнет Король Мертвых, Черный меч войдет в душу Светлого рыцаря. Навсегда. Это интересно. — Взгляд Артура и голос его словам противоречили. — Этого я не знал. Все? Или ты расскажешь еще что?нибудь?
— Можно я поеду с тобой? — решился Галеш.
— Нет. — Артур глянул на небо. — Спой что?нибудь, — попросил мягко, — я давно не слышал твоих песен.
— Я расскажу, я лучше расскажу, ладно, Артур? Все мои песни для тебя, они, ну, ты знаешь…
— Все мы смертны. — Артур смотрел в небо — Ладно, расскажи.
Галеш привычным жестом сбросил с плеча гитару:
Мы пройдем — в два часа пополудни —
Мимо буйно цветущих яблонь,
Через горький прохладный запах,
По зеленой глади травы,
И от нас по правую руку
Вдоль сплетения клейких веток
Будет тихо ступать аскеза,
Как последняя степень любви.
Мы пройдем — не бросая тени —
Без предчувствий и ожиданий,
Солнце высветит наши нимбы
Из подхваченных ветром волос,
И тогда по левую руку
Промелькнет осознание краха
Как последняя степень желанья,
Как последний решенный вопрос.
Мы пройдем сквозь стоячий воздух,
Не касаясь земли ступнями
Нет, никто не поднялся над миром —
Просто мир ушел из?под ног.
И теперь любая дорога
Снова будет кончаться небом,
И пространство отсутствия мести —
Словно так и не отданный долг.
Артур вылетел за ворота на своей чубарой. Галеш смотрел на поднявшуюся под аркой пыль, слушал затихающий топот копыт и думал, что в первый раз за всю жизнь у него есть песня для себя самого. А еще он думал: хорошо, что Артур не знает, какая это песня. А еще… еще Галеш понимал, что Артур знает.
И песня эта, конечно же, заканчивалась смертью.
Я безумно устал от дорог,
От бесцельных шатаний по свету,
Чтобы так же вступать на порог,
Распевая все те же куплеты,
И все так же разглядывать слуг,
И все так же молить о ночлеге:
С каждым годом сильнее испуг
Ожидания первого снега.
Я безумно устал от огня,
Расплескавшего наземь бериллы.
Я устал — пощадите меня —
От базаров и уличной пыли,
От промозглой личины утрат,
От глухой беспросветности ночи,
От боязни падения, впрочем,
Если я не разбился вчера,
Завтра чья?нибудь лошадь растопчет.
Я пришел, забирайте меня
Под крыло всеблагого закона.
Я устал умирать у фургона.
Я пришел, убивайте меня…
* * *
Ирма сидела у окна, любовалась закатом, полыхавшим в остатках чудом уцелевших стекол дома напротив, и писала второе письмо Варгу, который почему?то не спешил ответить.
По улице, грохоча копытами и рассыпая искры из?под ног, пронесся крылатый конь.
Крылатый.
Перья в огромных крыльях были разноцветными, длинными и светились, как у ангелов на картинках. Воздух, расступаясь перед скакуном, закручивался в сияющие воронки, самыми неожиданными красками расцвечивался втянутый в них мусор. Миг — и видение исчезло. Если бы не грохот копыт, доносящийся с соседней улицы, Ирма решила бы, что ей привиделся и конь, и… кажется, у него на спине сидел всадник?