— Я понимаю тебя, Ветка, — кивнул отец Константин, выслушав ее сбивчивый и очень страстный рассказ, — ты чувствуешь, что этот человек толкает тебя к преступлению. Ты хочешь спасти своего жениха и ради этого готова на все, даже, может быть…
— На все! — подтвердила Ветка. — И я боюсь.
— Напрасно. — Священник отечески погладил ее по голове. — Нет такого греха, который не был бы прощен, если он совершается во имя спасения ближнего.
* * *
Круглая гостиная была их любимым местом в доме еще тогда, сто лет назад. Может быть, на сложном языке архитекторов эта комната с эркером, далеко выступающим над крыльцом, называлась как?то иначе. Но кого интересуют архитекторы? Для Альберта с Артуром гостиная сразу стала круглой. И точка.
— Все как тогда! — Альберт с довольным видом отвернулся от окна, наблюдая за реакцией старшего.
— Ну да. — Артур огляделся, мягко ступая, прошелся по комнате, пальцами касаясь мебели, стен. — Почти.
— Да ладно! В точности все сделали.
— Ну как скажешь, — покладисто кивнул старший, осмотрел выставленные на каменном столике бутылки. — Хм, — приподнял брови, — погреб сам собирал?
— Нет. Пошел в «Алмаз», как ты и советовал, сказал, что есть много денег, надо хорошие вина. Предупредил, конечно, что на нужды ордена Храма, а то подсунули бы…
— В «Алмазе» люди честные — Артур налил себе вина, упал в кресло и вздохнул: — Хорошо?то как, а!
— Вот. А кто?то в «Звездне» сидел. Нет чтобы сразу домой.
— Дела у меня там были.
— Знаю я твои дела. Ирмой их звать.
— Не только. — Артур нахмурился. — Что же до Ирмы… — Он помолчал. — Ладно, другое важно. Профессор твой не врал — в Долине и вправду непонятное что?то делается.
— Тоже мне новость! — пренебрежительно выдал Альберт. — Здесь все время что?нибудь делается. — Он угнездился на подоконнике, сдвинув штору, и в комнату тут же сунул широкую лапу солнечный луч. — Ну, рассказывай! Ты с Флейтистом разговаривал или сам что?то видел?
Артур развернул привезенную из Цитадели карту. Дал младшему налюбоваться переливами алых огоньков, потом принялся объяснять.
Суть дела Альберт ухватил сразу и простенькую схему выстроил сам.
Дал младшему налюбоваться переливами алых огоньков, потом принялся объяснять.
Суть дела Альберт ухватил сразу и простенькую схему выстроил сам.
— Хочешь сказать, — он взял с блюда пирожное и надкусил, пачкаясь кремом, — что оттенки серого и черного означают количество чудовищ на местности, а эти огонечки — монахов ордена Пастырей?
— Ты сам видишь, — кивнул Артур, — они ограничивают места, куда сбежали самые опасные чудовища. Не просто сбежали — организовались, как в Развалинах. Хозяин Воды, Хмельной Вурдалак, Хохотунчик, Садовник, Ночной Червь, Ослица… — Он перечислял имена, обводя на карте самые темные области. — Их заперли и удерживают на окраинах.
— Какие еще… — Альберт слегка обалдел от обилия незнакомых прозвищ. — Кто это?
— Имя Город и Пустоши тебе о чем?нибудь говорит?
— Хозяин Развалин.
— Вот и эти — Хозяева. Каждый на своем месте. Я выяснял, их обнаружили лет десять назад, как раз тогда, когда пастыри активно начали вытеснять чудовищ с обжитых территорий. Думается мне, тот, на Триглаве, когда понял, что его рабов отгоняют от людей и по возможности истребляют, локализовал места скопления тварей и нечисти и в каждой локации сгенерировал по одному монстру, идеально соответствующему заданным условиям.
— Я бы не возражал, — почти точно копируя манеру флейтиста, заметил Альберт, — чтобы ты, братец, разговаривал на здешнем языке.
— Прости. Я хочу сказать…
— Я понял.
— М?да. Так вот, если бы Устав не запрещал заключать пари, я поспорил бы, что именно пастыри не позволяют тварям и нечисти пересечь отведенные им границы. Какие?нибудь… особенные пастыри. Вроде Недремлющих. У тех есть гвардейцы и рыцари Кодекса. А здесь: одни проповедуют, вторые — чудовищ на границах удерживают. А в Шопроне митрополит сидит, за всеми присматривает. М?м? — Он взглянул на Альберта. — Сам знаю, что прорех хватает. Патрули Храма ни единого пастыря возле Болот не встречали, но что мы о них знаем? Может, им не нужно собственной персоной туда являться? Может, они молитвой одной только да этим… целибатом. Страшное ведь дело.
— Целибат? — уточнил Альберт.
— Иди ты!
— А мне эти монахи не нравятся, — заметил маг, надкусывая очередное пирожное.
— А я тебе давно говорю: крестись.
— Да ну! Не в этом же дело.
— Я думаю, пастыри идут нам на смену, — произнес Артур, — они на ступеньку ближе к Небу. Мы, сам знаешь, убиваем. Да и вообще грешим. А они без этого обходятся.
— Без убийств и без греха, — хмыкнул Альберт. — А размножаются, надо думать, вегетативно?
— Ты не ерничай! — посерьезнел Артур, недовольно хмуря светлые брови. — Суть всего — митрополит. На нем Благодать.
— Ну конечно. А ты так, да? Рядом куришь.
— Я думал над этим, — признался Артур.
— И что надумал?
— Да то, что рассказал.
* * *
Он действительно думал. После беседы с Флейтистом поневоле начал сомневаться в себе и в Силе, что направляет руку и сердце.
Отрицать присутствие этой Силы было глупо. Артур прекрасно понимал, что ему дано больше, чем многим другим, понимал и принимал это, как принимают подарок. Просто. Подарок, это ведь не награда и не воздаяние, его не нужно заслуживать. Достаточно быть благодарным. И он был благодарен. Всегда. И когда одной лишь молитвой развоплощал нечисть, и когда чудища, неуязвимые для обычного оружия, умирали под ударами его топора, и в дни поста, в удивительном, каждый раз новом ощущении единства с миром вокруг, Артур благодарил Бога за то, что Он есть.
Благодарность.