Хе?хе, а у герцога дочка подрастает.
Вообще говоря, Милрад Брюхотряс, потомственный хозяин «Звездня», повидал в своем трактире всяких и давно уже не удивлялся ни богатым постояльцам, ни даже знатным — всякие захаживают, знаете ли. Да. Просто парочка и менестрель не в счет, — войдя в зал, без раздумий направилась к столу, за который без разрешения Милрада не садились даже храмовники. Над столом этим, с виду ничем не примечательным, дабы не возникало у людей несведущих желания отнестись к нему без должного почтения, висела резная табличка с четкой и разборчивой надписью. И рыцарь, увидав ее, легонько тронул чернявого красавчика за плечо. Молча. Так же молча указал на надпись.
Чернявый прочел. Что?то сказал негромко, и заржали оба так, что на них стали оборачиваться, это при том, что в «Звездне» вечерами шум стоит изрядный.
Вот тут?то Милрад гостями и заинтересовался. Потому как обиделся. Не всякий трактир может похвастаться тем, что Миротворец со своим названым братом?ангелом предпочитали его всем другим в столице. Да и в дальних землях не было ничего подобного. Милрад знал это от отца, а тот — от деда. «Звездень» — единственный.
Очень хотелось поговорить с менестрелем — уж этот?то рассказал бы, что за нахалы пожаловали в стольный Шопрон. Но Брюхотряс никак не мог вспомнить имени музыканта, а окликать его простым «эй ты!» не годилось. Не абы какой певун подзаборный: он, если слухам верить, для самого герцога петь мог бы, с господского стола кормиться и бед не знать.
Слухам Брюхотряс верил. Не всем, конечно, правдивым только, но уж отличать их от брехни давно умел безошибочно.
И с чего бы этому… как же его звать?то, а? С чего бы ему сейчас при двух пацанах сшиваться? Да еще без гитары. Когда это было, чтоб этот и без инструмента? Народу?то в зал понабилось — сесть некуда, стоят, стены плечами отирают, ждут, чем их музыкант сегодня потешит. А он знай сказки сказывает, о песнях и не вспоминает. Спрашивают — смеется только: голос, мол, сорвал, палец вывихнул, живот крутит. Не до песен.
Тут было над чем подумать. Но пока что на размышления времени не находилось.
Трое служанок и забредшая на огонек шлюшка Любава, позабыв про дела, окружили троих гостей. Смеялись заливисто, ели, пили и закусывали, радуясь нежданной щедрости.
— А я слышала, из храмовника даже под пыткой монетки не выдавишь, — мурлыкнула Любава, заглядывая в ярко?синие глаза рыцаря.
— Под пыткой не выдавишь, — кивнул тот, подливая ей в кубок сладкого вина, — хотя смотря как пытать.
— Я попробую… — чуть охрипшим голосом проворковала шлюха.
— Позже, — согласился синеглазый.
Уже стемнело за окнами и закоптили подвешенные на цепях масляные светильники, когда храмовник подозвал Милрада к столу.
— Сколько? — спросил коротко.
Боясь спугнуть удачу, трактирщик брякнул:
— Тридцать леев.
— О! — сказал рыцарь и укоризненно глянул на музыканта. — А ты: «В два раза, в два раза». Людям верить надо. На четыре белых, — это ж, считай, не обжулил, а так, побаловался.
Милрад похолодел. Проклятый храмовник, коему полагалось бы уже лыка не вязать, считал… да как храмовник считал! Дернул же бес накинуть эти проклятые четыре лея! И что теперь? Заплатит? Или, осерчав, милостиво в зубы сунет?
Рыцарь между тем выложил на стол две серебристые монеты по десять леев.
. да как храмовник считал! Дернул же бес накинуть эти проклятые четыре лея! И что теперь? Заплатит? Или, осерчав, милостиво в зубы сунет?
Рыцарь между тем выложил на стол две серебристые монеты по десять леев. И шесть матовых, белых.
— А это за честность, — он выудил из кошеля ма?ахо?нькую денежку.
«Ну зато не в зубы», — облегченно вздохнул Милрад.
Компания поднялась и вместе с девицами отправилась наверх, в жилые комнаты.
Брюхотряс ссыпал деньги в кошель. Еще раз помянул тамплиера недобрым словом, вертя в пальцах последнюю монетку. Одна бани. Тьфу! Даже в самые плохие дни бани сверху нельзя было считать приварком, а уж с заказа стоимостью почти в тридцать серебряных…
Правду говорят, проще выжать воду из камня, чем деньги из тамплиера.
Ладно, завтра он потребует свою долю еще и с девок. Быть не может, чтобы им не заплатили! Уж Любава?то дело знает.
* * *
«Завтра» дало себя знать громовым стуком в дверь Милрадовой комнаты. Трактирщик ошалело глянул в окно — небо только?только начинало светлеть, — поднялся, кряхтя, и побрел открывать.
За дверью стоял давешний храмовник. Одет он был в тонкую нательную рубашку и хлопковые штаны. В руках держал свой страшенный топор.
— а…э?э… — сказал Брюхотряс и застыл, не отводя глаз от оружия.
— Вставай, дармоед, — дружелюбно произнес рыцарь, — мне нужна вода.
— Кувшин — десять баней, — машинально сообщил Милрад.
— И давно у тебя водопровода нет?
— Почему это нет? — обиделся Милрад, — как раз есть. «Звезде…» кхм… «Звездень», может, и не лучший в столице…
— Понял?понял. — Парень досадливо поморщился. — Водопровод есть, но у постояльцев твоих денег столько не бывает. Иди, распорядись там. Да пошевеливайся.
— Как скажете, благородный сэр, — Брюхотряс окончательно проснулся, — оденусь только, и все будет в…