Нет.
Иначе что имела в виду Приснодева, говоря о том, что владыку Адама нужно спасти? От кого спасать, если не от того, с Триглава? Не может человек, пусть даже митрополит, стать его соперником, зато может подвергнуть опасности свою душу, заключив с демоном сделку.
С другой стороны, в прошлый раз вражине мало не показалось. Смерть Козлодуйского отшельника ударила и по нему. Да еще как ударила! Сто лет, гад, прятался, нос высунуть боялся. Если владыке Адаму он дал больше сил и возможностей, значит, и ударить должно сильнее. Этого?то враг, хоть и демон, не может не понимать.
Ударит по нему, впрочем, лишь в том случае, если Артур с Альбертом смогут добраться до митрополита. А если нет, если заедят их твари или эльфы завтра расстреляют, придется сэру Герману самому справляться.
А сэр Герман и не знает ведь ничего. Он, конечно, догадается. Хочется верить, что догадается. Господи, ну сделай так, чтобы догадался, а? Пожалуйста!…
— Эльфы не терпят их, — продолжал рассуждать Галеш, — и тварей, и нечисть, и демонов — всех. И убивают их эльфы совсем не так, как людей.
— Премного благодарны! — ответил Артур. — А зачем же они на Сегед нападали?
— Об этом спроси у них, — посоветовал музыкант, — я спрашивал, но не получил ответа. Эльфы… — он пробежал пальцами по струнам, вызвав дисгармоничную капель звуков, — они прекрасны, жестоки, загадочны. И у них есть цель. Я не знаю, какая, да мне и не нужно. Слушай:
Погребальных костров стелился сизый дым,
Мимо полых холмов, по дорогам пустым,
По равнинам седым в ожиданье снегов —
Ответь мне, чем был твой кров?
Чем была наша цель средь бурлящих копов,
Среди скованных тел, среди плотской тюрьмы?
Мы ошиблись дверьми, я здесь быть не хотел!
Очнись же, сорван покров…
Альберт равнодушно поглядывал то на брата, то на Галеша.
Он отдавал должное мастерской игре, в очередной раз подивился умению менестреля оживлять холодное серебро струн, но эта песня не трогала. Ничуточки. Если она про эльфов, значит, они сродни христианским ангелам.
В не?бе?сах
Плавят медь
Это Смерть ?
Рыцарь в черных шелках,
Проводник
К раю,
Где беспечен псалом,
Где за круглым столом,
Как Артурово рыцарство, свита Христова
У чаши с вином…
Надо наконец с подробностями выспросить у старшего о том, кто такой этот король Артур. Интересно же, в честь кого братца нарекли. Вот Альберт — это понятно, был такой ученый, величайший из великих, на основе его открытий выстроена современная магия. А король Артур… Старший бурчит: «сказки». Ясно, что сказки, и все?таки забавно было бы.
Всем, кто большего ждал,
Господь направит гонцов,
В их руках, как Грааль,
Горит смертельный фиал,
Но если это финал —
Он так похож на любовь…
Ты слышишь пенье ветров?
Над сетью белых дорог,
Над дробным стуком подков
Открыта дверь облаков.
Так труби же в свой рог
Над вселенской зимой,
Что была нам землей
Над пеплом наших костров.
Артур — то ли слушает, то ли нет — думает о чем?то своем. Значит, Галеш поет для него. Значит, снова почувствовал, что и как должна сказать песня.
Но при чем тут эльфы?
Оглянись,
Вестник ждет,
Проводник
До последних ворот,
Где меня
Встретят
Все, кого я любил,
Все, кого я любил,
Все, кого, как и нас,
В небеса уносил
Ветер…
— Значит, эльфы? — дав отзвучать последнему аккорду, поинтересовался Артур. — Цель у них, значит?
— Не только эльфы, — примирительно ответил Галеш и, словно успокаивая гитару, погладил ее по струнам. — Я петь умею, рыцарь, а не говорить. Разве что так. — И, постукивая пальцами по гулкой деке, он повторил четким речитативом: — «Чем была наша цель средь бурлящих котлов, среди скованных тел, среди плотской тюрьмы? Мы ошиблись дверьми, я здесь быть не хотел!…»
— Молчал бы ты, Галеш.
— Я смотрю на вас и думаю: разве вы этого хотели?
— Чего «этого»?
— Этого, — обвел менестрель рукой темноту вокруг, — славы, силы, могущества. Ты хотел всего этого, Альберт?
— Вот еще! — фыркнул маг, не понимая, к чему клонит музыкант и на что сердится старший.
— А ты, Артур?
— Понесло тебя на ночь глядя.
— Никто лучше, чем я, не знает старых сказок, — невпопад сообщил Галеш. — А уж старая правда и подавно никому, кроме меня, не ведома. Обряд, который сделал вас тем, что вы есть сейчас, он ведь шел не от сердца. От разума. И я не могу понять — хотя, казалось бы, кто лучше меня разбирается в движениях человеческих душ, — я не могу понять, как вы сумели вынужденное, надуманное, сотворенное по необходимости посчитать единственно правильным и… да, осмыслив сначала, принять затем сердцем.
— Это он о чем? — нехорошим тоном спросил Альберт.
— Да все о том же, — махнул рукой Артур и достал трубку, — о том, как мы кровь смешали.
— Смешали кровь, а теперь мешаете друг другу жить, — без всякой деликатности продолжил Галеш. — Зако прав, хоть мне и не нравится повторять его слова. Но Золотой Витязь не увидел и не понял главного: вы все делаете добровольно. У Альберта есть сейчас выбор между тобой, Артур, и великой силой. Ты, как и сто лет назад, волен выбирать между Небесами и младшим братом.
— Смешали кровь, а теперь мешаете друг другу жить, — без всякой деликатности продолжил Галеш. — Зако прав, хоть мне и не нравится повторять его слова. Но Золотой Витязь не увидел и не понял главного: вы все делаете добровольно. У Альберта есть сейчас выбор между тобой, Артур, и великой силой. Ты, как и сто лет назад, волен выбирать между Небесами и младшим братом. Но вместо того чтобы пойти каждый своим путем, вы остаетесь в клетке, которую выстроили себе сами. Зачем? Есть ли в этом смысл? А если есть, видите ли его вы? Или я прав и вы сами не знаете своей цели?