— Сколько человек тебе нужно?
— Это по ситуации. — Она покусала губу, разглядывая край стола. — Если Зако убит не Артуром…
— Да какого… — не выдержал сэр Герман, — нет! Говорю тебе, Арчи не может убить человека.
— Не мог, если Звездный не вмешался. Но тогда Зако должен был убить Артура. А ты говоришь, твой синеглазый жив. Ладно?ладно, как скажешь.
— Где твой меч?
— Уже не мой. Здесь, рядом — в большом городе на северо?запад отсюда… В Шопроне. И все?таки, Мастиф, если Зако убит… Да не перебивай ты меня, ради всех богов! Так вот, если он убит не Артуром и Светлую Ярость взял кто?то другой, кто?то не способный к инициации, я предпочла бы ее отнять. Так что на всякий случай дай мне пару крепких ребятишек. А то, может, сам составишь компанию?
Шопрон? Сэр Герман задумался. Сейчас, когда дорогая бабушка получила наконец?то какое?никакое, а собственное тело, из Сегеда можно было уезжать. Артур в столице — хочется верить, что он еще в столице, — и командору ордена Храма, пока идут поиски, тоже не грех перебраться в тамошние казармы.
— Едем, — сказал он, вставая — Когда ты будешь готова?
— Да хоть сейчас. — Тори залпом допила вино. — Только распорядись, чтобы принесли мужскую одежду. Терпеть не могу всякие амазонки.
* * *
В палатке Галеш нашел удобную койку, застеленную чистым, накрахмаленным бельем. Столик с изысканным — не хуже чем герцогу подают — ужином. На низкой подставке стоял резной ларчик, полный золотых монет, — плата за то, что не побоялся приехать. Разумеется, брать эти деньги Галеш не собирался: себе дороже, и к ужину не притронулся. Отодвинул подальше золотую посуду, разложил на парчовой скатерти вязку сушеного мяса, сухари и пару яблок. Подумал и все же нацедил себе вина, рассудив, что вино подарено людям Господом и, значит, не будет большой беды, даже если принять его от демона.
Поужинав, менестрель расчехлил гитару. Тут и хозяин явился: шелковые стены завибрировали от густого баса:
— Ты споешь для меня, смелый Галеш? Или по?прежнему считаешь, что демон не достоин твоего таланта?
— Сколько можно вспоминать? — сварливо поинтересовался музыкант, подкручивая колки. — Всякий может ошибиться.
— Я не ошибаюсь, — сообщил голос, — и ты не ошибаешься, когда складываешь песни. Так ты споешь для меня?
Велик был соблазн сказать «нет», потому что по всем законам человеческим и христианским недопустимо использовать дар божий для услаждения демонов. Но ведь и демоны были когда?то ангелами. Да к тому же песня просилась на волю, нетерпеливо покалывая кончики пальцев. Новая песня. Ее нужно выпустить, иначе она может задохнуться. И умереть.
Галеш еще думал, а струны уже отрывисто звенели, как будто медь ударялась о медь. Как будто колокола на звоннице кафедрального собора решили вместо обыкновенного благовеста отбить военный марш.
И слова, как солдаты, ровно и четко, пошли отбивать шаг, следуя звонкому ритму.
Скорей, скорей закройте двери в ваших домах!
Вы слышите, как к горлу подступает страх
И чьи?то тени мечутся на тех холмах,
Что ближе прочих к травам погоста?
И крошится туман от блеска их забрал,
А тот, кто впереди, уже подал сигнал,
Он движется, как входит в плоть стальной кинжал.
Ты слышишь, как звенит его поступь?
Идет Король Мертвых!
«Господи!… — вздрогнул Галеш, отбивая пальцами размеренно?жуткий проигрыш. —
Это еще что? Зачем? О ком?»
Он призрачное воинство ведет на свет,
Чтоб те, кто изменил, могли сдержать обет,
И нет предела памяти, и смерти нет,
И вера в Слово больше не фетиш!
И небеса роняют хриплый крик ворон
На редкие зубцы их проржавевших корон.
Дави в своей груди непроизвольный стон:
Ты можешь быть средь них, Ведь ты веришь, веришь:
Идет Король Мертвых!
Хозяин тенью на колеблющемся шелке оформился у противоположной стены. Силуэт его плыл, терялся среди других теней, играющих со светом неяркой лампы, но постепенно очертания загустели, стали объемными. И вот уже сгусток тьмы, похожий на закутанного в плащ человека, стоит напротив.
Ярко сияют в темноте похожие на звезды глаза.
И скован, как тиски, его холодный рот
Тем ужасом, что стелется с гнилых болот.
И каждому, кто знает, что настал черед,
Его глаза распахнуты настежь!
А в них предсмертным хохотом поет металл,
Стирая тень проклятия с разрушенных скал.
Лови свои зрачки в осколках битых зеркал!
Ты можешь умереть, и ты знаешь, знаешь:
Идет Король Мертвых!
— … Идет Король Мертвых… — повторил демон, и облаком перетек в центр палатки, поближе к яркой лампе. Протянул руки к свету, словно грел озябшие пальцы.
Протянул руки к свету, словно грел озябшие пальцы. — Удивительное ты существо, смелый, маленький Галеш. Ты счастлив со своим Богом?
— Зачем ты позвал меня?
— Послушать песню. — О мимике на лике, сотканном из летучих теней, не шло и речи, но ясные глаза улыбнулись. — Я голоден. Знаешь, никак не могу насытиться, хотя слуги мои усердствуют, и немало крови и душ отдали мне твои братья. Хм… и сестры. Ты не боишься?
— Нет. — Менестрель обхватил гитару обеими руками. — Чего мне бояться? Кто, кроме меня, согласится с тобой разговаривать?
— Такой маленький и такой дерзкий! Ты прав. Я позвал тебя не для того, чтобы съесть. Мне нужна помощь, Галеш.