Спасибо сэру Герману за лестные слова, умеет… чтоб ему здоровым быть! Все спокойствие как рукой сняло. Неужели снова то же самое: все ниточки к Триглаву идут, а на деле человечишко какой?нибудь паутину заплел? И сидит, дурашка, мух ловит. Не понимает, что паук?то не он, паук с Триглава на него любуется, гладит дурака по голове: молодец, говорит. А мух сам высасывает…
В Лыни надо быстро обернуться, и сразу в Серый лес, к королю эльфийскому. А славно будет, если ошибка прямо здесь, в Стополье обнаружится И время не уйдет, и в Лынь ехать не придется. Но это помечтать хорошо, а на деле понятно, что в записях приходских никакой ошибки нет. Была бы — нашли давно.
Книги Артур для верности все?таки просмотрел. Нашел там запись о рождении Зако Чопичева. И о крещении, ясен день. Здесь, в Стополье, крестился Золотой Витязь. Поп тогдашний семь лет как помер. А жаль. Вот бы с кем побеседовать. Поленился орден тогда, двадцать лет назад, не проявил должного рвения. Как будто каждый день к ним некрещеных детишек привозят.
Как будто каждый день к ним некрещеных детишек привозят. Ну да что ж теперь? С самого начала ясно было, что поездки в Лынь не миновать.
* * *
— Мать?то твоя жива еще? — спросил Артур у как всегда недовольного Зако.
— Жива, — неохотно обронил Золотой Витязь, — вроде.
— Как так «вроде»?
— Что я, к ней каждый год езжу? Была жива. Сейчас — не знаю. Дом наш спросишь, покажут тебе. Чопичев дом. Его все там знают.
— А ты не едешь разве?
— Зачем? — Зако сверкнул глазами. — Сам езди. Мне в таком виде лучше мамке на глаза не показываться. Скаженная она у меня, ясно? После этих ваших «крещен — не крещен» умом тронулась. Вся деревня пальцами показывает. А ты сто лет назад не поленился, кобелина, доскочил до Лыни, вот и сейчас не поленись. Съезди, повидай убогую.
— Ну, знаешь! — Артур слегка растерялся. — Матери твоей я знать не знаю.
— Деда моего ты тоже не знал, — отрезал Зако.
— А дед?то при чем?.. М?да.
Артур понял неуместность вопроса. Если Золотой Витязь в своих подозрениях прав, дед его очень даже при чем. Хотя, конечно, не в такой степени, как прабабка…
— Значит, оба останетесь, — рассудил он, не желая спорить.
— Что, и я? — не понял младший.
Подумал, не обидеться ли, но обижаться было не на что. Кто?то ведь должен с Зако остаться, на случай, если Тори объявится.
— Веди себя хорошо, слушайся сэра Евстафия, я скоро вернусь. — Артур поймал брошенный в него младшим ковш из рога. Тяжелый. Попал бы, мало не показалось. Улыбнулся широко и беззлобно: — Спасибо, братик, что напомнил: ты ведь сегодня еще не стрелял. Бери?ка арбалет да ступай к мишеням. Хоть полчаса позанимайся.
А лучше подольше.
Это Альберт, даром что старший обзывается лентяем, понимал. Безопасно в Стополье, не сказать чтобы тихо, вспоминая прошлую ночь, но никакие твари здесь не страшны. Орден Храма — это не пастыри, и можно не бояться, что убитые вчера чудовища вернутся сегодня, чтобы завершить начатое.
Не бояться. И спать спокойно. А когда спокойно, когда не мешает никто, сны плохие снятся. Страшные.
Почему всегда выходит так, что они с Артуром выкладываются до донышка?
… А ты не думай, братик. Знаешь, почему герои не думают? Не потому, что дураки, — просто они спятить боятся. До донышка — это ведь не досуха. Другие не выкладываются, так других и едят. А нас с тобой ни разу еще не сожрали.
Мы сами себя…
Сами.
Арбалет в руках звонко цвангает тетивой. Болты в мишень, один за другим. Цванг — бум. Цванг — бум.
Рядом брат?сержант наставляет во владении арбалетом пятерых оруженосцев. И не видно, но и так понятно, ставит мальчишкам в пример брата Альберта Северного. Стреляет Альберт и впрямь иному рыцарю на зависть. Но это?то просто: вот ты, вот мишень, целься да курок спускай. Видели бы детишки, что, по мнению Артура, в обязательную программу занятий входит…
А ведь идет наука впрок. Когда голодные псы приходили, ты, брат Альберт, стрелял с кувырка навскидку и не промахнулся ни разу.
Промахнулся бы — болт золотой вполне мог старшему достаться.
Может, в этом все дело, а вовсе не в тренировках?
Цванг — бум.
Мысли плетутся в косицы, скользят в пальцах, свои ли мысли, Артура ли? Мы одной крови. Мы действуем, как один человек, думаем, как один человек, чувствуем, как один человек. И мнится порой, что нечисть, нежить, чудища — все твари, что в Единой Земле жируют, видят не двоих разных: монаха и колдуна — одного кого?то они видят. И какой он, этот «кто?то», можно лишь догадываться. Наверное, такой, как в сказках.
Наверное, такой, как в сказках…
Страшный.
Альберт один в Стополье, а все равно Артур рядом. Как всегда впереди, чтоб принять первый удар, и все другие, сколько их будет, если вдруг замешкается «умный братик».
А старший подъезжает уже, наверное, к Лыни, но знает: оглянись — и увидишь за правым плечом готового к бою мага.
А между ними — золотая, сверкающая сеть, гибкая решетка от земли до небес, неразрушимая канва, по которой вышиваются узоры заклинаний.
Нелепое и невозможное единство веры и колдовства. Уже не скажешь наверняка, пришла ли сила из обряда побратимства, или она была всегда, дремала просто, пока невиданное кощунство и над Богом, и над наукой не встряхнуло, заставляя проснуться. И тем более не поймешь, обряд сделал их с Артуром братьями или им, братьям, чтобы увериться в родстве окончательно, не хватало только обряда.