— Значит, воевать приходилось?
— Приходится, — спокойно поправил Карнай. — Тварей все больше, да и Храм не разбирает, беловолк у него на пути, красноволк или из наших кто.
— И часто ты с храмовниками пересекался?
— Я — нет. — Короткая улыбка. — Мы с ними не связываемся, если не прижмет.
— Чего ж так?
— А зачем? Старый думает, что с Храмом можно договориться, надо только рыцаря найти такого, чтобы выслушал, а не убивал сразу. Варг сказал — здесь как раз такой будет.
Варг сказал — здесь как раз такой будет.
— Ну?ну. В паре с магом ты работать умеешь?
— Конечно, — Карнай чуть удивленно пожал плечами, — всю жизнь так и воюем.
— У вас там не маги, — недовольно поправил профессор, — у вас там заклинатели, да еще Старый, он вообще не пойми что.
— Вам виднее, конечно, — если боец и обиделся за своих, то внешне это никак не проявилось, — но я не только с нашими работал, мы с Ирмой в Пустоши забирались и к Велебитским болотам.
— К Велебитским? — недоверчиво переспросил профессор.
— На самый краешек, — объяснил Карнай, — от Дуга?Ресы на день пути, может, чуть больше. Дальше не рискнули. Туда, говорят, только Миротворец ходил. Да и то, я думаю, сказки это.
— Не сказки, — буркнул Фортуна, — бывал он там. Еле ноги унес. Значит, с Ирмой вы сработались?
— Верно.
— Это хорошо. Ну что там, Варг?! — крикнул он в сторону навеса. — Долго копаться будешь?
— Уже идем! — Оборотень положил в ясли перед своим конем здоровенный кусок каменной соли, взял Ирму за руку и поспешил к учителю. — Готов служить, господин профессор!
— Прекрати паясничать. Я тебе объяснял, как работать «треугольником», ты практиковался?
— А то! В Пустошах, с Ирмой да Карнаем. Я потому их и привел.
— Ладно, — кивнул профессор, — можете отдыхать. Варг, к тебе это не относится. Когда гостей устроишь, займись ужином. Да чтобы домового больше не обижал, он еще с прошлого раза не отошел!
— Понял, — Варг сверкнул зубами, — все сделаю.
Уходя в свой кабинет, Фортуна слышал, как Ирма шепнула, адресуясь, видимо, к оборотню:
— Суровый он у тебя!
И представил, какую гримасу скорчил Варг в ответ. Развеселый ученик вовсе не считал наставника суровым. Эти оборотни полагают душевнейшими людьми всех, кто не бьет их сапогами. А кто их бить возьмется? Вот и живут в святой уверенности, что мир вокруг светлый и дружелюбный. Интересно, надолго ли этой уверенности хватит?
С храмовниками они договориться хотят. Придумали же. А Варг, паршивец, об этих планах ни словечком не обмолвился. Знал ведь, что учителю это интересно было бы, знал и молчал. Надо будет устроить ему выволочку, чтобы запомнил на будущее: не все и не от всех скрывать надо.
Было бы неплохо, если б оборотни и вправду смогли договориться с людьми. Неплохо, но маловероятно. Люди, они потому и люди до сих пор, что никого к себе близко не подпускали. Хотя что мешало тем же храмовникам пропустить в Единую Землю кого?нибудь из многочисленных завоевателей? Понятно, что орден боялся полномочия свои утратить, но, если вдуматься, захват пошел бы княжествам на пользу. Это если не знать, что таким образом остановится их непрерывное скольжение по Внешней Сфере. Но откуда бы Храму разбираться в столь тонких материях?
Кстати, об ордене. Кроме них, оборотней все равно резать некому, так что, может статься, вовсе и не смешон Карнай в своих чаяниях. Если тамплиеры решат, что этих убивать не надо, они и не будут. А люди никуда не денутся, смирятся со зверушками под боком. Глядишь, и сами торговать начнут. У людей много чего есть, а оборотни, если Карнаю верить, земли от нечисти расчищают не хуже храмовников. Если понадобится, они и христианство могут принять…
Где же Альберта носит? Пора бы уж и ему появиться. Или опять решил в самостоятельность поиграть? Того и гляди, решит верхами до Залесья добираться. Тут его эльфы и пристрелят. Маг?то он, конечно, сильный (а уж перспективный какой!), но перспективы не доспех, от стрелы не спасут.
Собственный афоризм профессору понравился. Поглядывая время от времени в темноту за окном, он разыскал на полках, заваленных растрепанными тетрадями, папками и просто отдельными бумажками, записную книжку и увековечил новорожденную мысль.
Нет, на память Иляс Фортуна не жаловался. Просто осталась еще со старых времен привычка записывать все, хоть сколько?нибудь ценное или интересное. За двести лет архивов накопился полный чердак, и профессор никак не мог собраться и навести порядок в собственных записях. Так было раньше, до Дня Гнева, когда жена ворчала, собирая по всему дому обрывки листочков, бумажки?самоклейки, разной степени исписанности блокноты… так оставалось и сейчас. Жены только не было. Поэтому за сохранность своих записей Фортуна не переживал В его доме без его ведома в мусор ничего не отправится.
День Гнева
— … Не двигаться!
И все?таки надо было, чтоб Кристо помолился. Мастиф почувствовал исходящую от самого себя угрозу, когда она волной ужаса отразилась от этих четверых, одетых в белое. Один из Провозвестников умер сразу. Второй захохотал: он стоял, как и приказали, не шевелясь, и смеялся, заходился хохотом. И приказывать им сейчас было уже бесполезно.