— Да, но это говорит лишь о том, что демон случайно сыграл на руку…
— Пожалуйста, избавь меня от своих трактовок…
— Сватоплук! — раздался от дверей грозный и звонкий голос. — Что здесь происходит?!
— Ирма! — Галеш всхлипнул и дернулся со стула. Встать он, разумеется, не смог, но Ирма, увидев его беспомощное положение, пришла в ярость.
— Что ты здесь устроил?! — накинулась она на владыку Адама. — Сколько это будет продолжаться?! Ты перепугал всех моих духов, ты превратил дом в демонятник, а теперь еще и издеваешься над Галешем! Он?то что тебе сделал? Отпусти его. Сейчас же, слышишь!
— Отпущу, как только он подпишет признание, — невозмутимо ответил митрополит. — Если хочешь знать, сестренка, именно от него храмовники узнали, где Миротворец.
— Сестренка?! — обалдел менестрель. — Ирма?
— А ведь разболтает, — так же спокойно заметил владыка Адам, — какому?нибудь храмовнику.
Так же, как мне разболтал об их секретах.
— Нет! — Если бы мог, Галеш замотал бы головой, а так лишь постарался вложить в короткое слово как можно больше убедительности. — Нет! Ирма, я никому. Я ни за что. Я бы и здесь — ни слова, но я не хочу, чтоб меня, как Артура. Как Альберта. Я боюсь. Как же я… куда я калекой?
Похоже, он снова брякнул что?то не то. Ирма переменилась в лице, как?то сразу перестав сердиться, и повторила, не глядя на митрополита:
— Отпусти его, Сватоплук.
— Подписывай! — Тот подсунул Галешу бумаги.
Почувствовав, что правая рука свободна, менестрель коротко черкнул волшебным стилом под «с моих слов записано верно» и наконец?то смог отлепиться от стула. До мерина он добежал в единый миг. Взлетел в седло и сиганул прямо через низенькую изгородь, молясь всем святым, а Миротворцу наособицу, чтоб никакая зверюга не заела его на улицах заброшенного города.
Их тела в тюрьме на нарах, их тела на мостовой.
Из окошек будуаров они валятся толпой.
В диком вереске они же останавливают взгляд,
И печальные глазищи прямо в душу вам глядят…
Менестрели даже смерть умеют воспеть так, что она становится красивой или смешной. Но смерть не бывает ни смешной, ни красивой, когда умирают не в песнях, а по?настоящему. Впрочем, сам Галеш не успел ничего почувствовать, только испугался, когда чудовище с когтями и крыльями выросло на дороге, а мерин, взвизгнув от страха, рванулся в сторону, не слушая поводьев.
Менестрель не удержался в седле, и очень некстати подвернулся камень на дороге. Кусок скалы с острыми, пыльными гранями.
Демон разочарованно обнюхал мертвое тело, лизнул кровь, заворчал и исчез.
— Пойдем, Галеш, — сказана Она, протягивая руку, — пойдем домой.
Менестрель посмотрел на Нее, на мягкую зеленую траву под ногами, на сад за прозрачной, выкованной из солнечных лучей оградой и виновато сказал:
— Я подожду Артура.
В Ее черных глазах не было грусти, когда Она сказала:
— Артур не придет сюда.
— Придет, — возразил Галеш, — уже скоро.
— Артур не придет сюда, — повторила Она, — его место там, внизу.
— На земле? — с надеждой спросил менестрель. Но Она покачала головой:
— Нет, Галеш. Не на земле. Внизу.
* * *
— Так что там с Альбертом? — спросила Ирма, злая настолько, что не могла уже даже сердиться. — Что ты сделал с мальчиком, Сватоплук? Чего боялся Галеш?
— А почему тебя это интересует? — с неискренним удивлением осведомился брат, сворачивая в трубочку допросные листы. — Сейчас ведь все в порядке. Твой драгоценный Атьберт жив и здоров.
— Что ты сделал с Артуром? — прошипела Ирма. — Ты, чудовище, хуже своих демонов. Это же дети! Не птицы, не кошки с собаками.
— Ты еще ягнят вспомни, — миролюбиво улыбнулся Сватоплук и вдруг взорвался: — Ты всю жизнь готова попрекать меня этим жалким зверьем! Ты их жалела, а о том, что мне это было нужно — нужно, понимаешь?! — об этом ты подумала? Птички, собачки… Я же пытался не убивать их. Ты помнишь, как мне было плохо? А вы с отцом затевали скандал из?за каждого поганого котенка! Тебе всякая нечисть, оборотни, полуволки дороже, чем родной брат. Попрекаешь меня, а сама путаешься с монахом. Хочешь знать, что я сделал с твоим Миротворцем? Хочешь посмотреть на него? Смотри!
* * *
Когда показалась внизу крыша дома профессора, дракон сделал круг и пошел на посадку. Лапы с алмазными когтями взрыли землю, крылья громко захлопали, разворачиваясь навстречу ветру, помогая тяжеленному чешуйчатому телу сбросить скорость.
— Вот это я понимаю… — пробормотал Альберт, слезая с переливающейся драконьей шеи и усаживаясь на травку прямо возле ужасных когтей. — Вот это дракон! Охренеть можно.
— Не выражайся, — попросило чудовище, поворачивая к юному магу тяжелую башку с желтыми, как яичные желтки, глазами, — у тебя все равно не получается.
— Вот еще!
— Дальше тебе придется самому, — дракон подогнул лапы и улегся, как кошка, аккуратно обернув хвост вокруг тела, — мне нельзя вмешиваться в сражения и споры, если только они не в Цитадели Павших.
— Да понял я, понял, — отмахнулся Альберт, — я справлюсь. Ты и так мне очень помог. Спасибо.
— Пф?ф, — снисходительно выдохнул дракон, выпуская из ноздрей огненные струйки, — это было нетрудно. Если Светлый рыцарь зайдет в Цитадель, что мне ему передать?