Из кабины выбрались трое Шершней — все крупные, массивные, в шипастых скафандрах и шлемах с забралами,- сноровисто побросали длинные свертки в подъехавшую тележку, загрузились туда сами и укатили по темному наклонному тоннелю. Вспомнив о своей наготе, Вадим скрипнул зубами от досады: хорош же он будет в одних трусах против этой бронированной своры! Как видно, Шершней действительно отбирали по габаритам, а может, еще доращивали до требуемого стандарта. Конечно, это не серки, прошедшие весь путь, однако доспехи, которые даже Вадиму показались «на вырост», этим здоровякам годились вполне.
А из «ворона» уже вываливался четвертый Шершень, наверное пилот,- тоже не маленький и в скафандре. Подобравшись, Вадим изготовился упасть ему на спину, чтобы завладеть популярной здесь формой, но тут на бетон спрыгнул еще один — штурман или стрелок.
Елы?палы! — в смятении подумал Вадим, шарахаясь обратно в тень. Хорошо, не сунулся тогда в кабину — вот была б им потеха, пятерым?то! Все?таки бережет меня судьба.
За экипажем, безмолвно слонявшимся по площадке, скоро приехала вторая тележка — а может, та же самая, только успевшая обернуться. Молча латники втиснулись на переднее сиденье, рядом с верзилой?водителем, оставив кузов пустым. Будто подхлестнутый изнутри, Вадим сорвался со своего насеста, в несколько летящих скачков догнал тронувшуюся тележку и, легко перемахнув бортик, тут же укрылся под широкой лавкой. Переводя дух, покаянно качнул головой: похоже, еще один его выверт остался без последствий. Эдак недолго и авантюристом заделаться.
Тележка уже катилась под уклон, почти не задействуя мотор. Прикрыв глаза, Вадим следил за дорогой, на своей внутренней карте отмечая немногие повороты, чтобы не заблудиться при возвращении. Пожалуй, больше всего Вадима смущал вопрос: а если его застукают под этой лавкой — голым, в странной позе? Идиотизм!
Наконец тележка остановилась, и Вадим тут же забился в самую глубь своей щели, ощутив приближение нескольких сумрачных сознаний. Впрочем, они только заглянули в кузов и сразу повернули обратно, вполне равнодушно. Либо ничего не заметили, либо такой пустяк, как Вадим, их не заинтересовал. Сосредоточась, он разбросал вокруг незримые сети, и в них немедленно угодило с дюжину чужих разумов, на удивление инертных. Среди всех выделялись Шершни, уже знакомые Вадиму своей укрощенной свирепостью, в любой момент готовой выплеснуться взрывом,- остальные не показались ему опасными. Напрягшись еще, он обнаружил спящее сознание Тима, по первому впечатлению благополучное, и пяток других засонь. Подождав, пока грозные латники уберутся, Вадим осторожно выглянул из тележки.
И едва сдержал истеричный смешок, вдруг обнаружив себя словно бы на нудистском пляже, в окружении таких же голышей, как он сам. Даже еще более голых, поскольку паховая гроздь у них отсутствовала напрочь, будто снесенная рубанком местного папы Карло,- так что и прикрывать было нечего. Кожа у всех оказалась по?южному оливковой, кое?где сгущающаяся до синевы, да и лица не местной лепки.
Вдобавок сложение у большинства озадачивало женственностью, будто бедняг оскопили в раннем детстве и с тех пор они так и не оформились в мужчин. В любом случае на выкраденных спецов голыши походили мало, зато затеряться среди них Вадиму было значительно проще — конечно, если не присматриваться к его распираемому естеством мешочку и шнуркам на ягодицах. Он и сам был немногим светлее здешних смугляков, а по габаритам некоторые даже превосходили его, несмотря на женственность.
Затем Вадим обратил внимание на здешнюю архитектуру — точнее интерьер, поскольку речь шла о помещениях, вырытых глубоко под землей. Окружавший его зал оказался просторным на удивление — с высоким сводчатым потолком, подпертым резными колоннами, и мерцающими черными стенами, сложенными из полированного мрамора. Этот помпезный стиль, с его мрачным величием и деспотическим выпендрежем, в самом деле походил на восточный. Но если его почитатели принадлежали к горцам, то уж никак не к кавказцам. Скорее Памир, еще лучше — Тибет, ибо здесь ощущалась культура изощренная, древняя, далекая до жути — то ли персидская, то ли индийская, то ли китайская, то ли всего вперемежку. (Может, и вовсе ацтекская?) Бог знает, откуда принесло эту экзотику и что за люди ее насаждали, но меньше всего Вадиму хотелось в нее углубляться — как бы и самого не оскопили, для общего единообразия. Ничего ужасного, конечно, однако он привык к своей «грозди гнева», жаль было б лишиться.
Вообще это смахивало на муравейник. Здешние солдатушки уже набедокурили чего надо и убрались на заслуженный отдых. А за дело принялись бесполые работяги, сортируя безжизненную добычу, пока что в беспорядке сваленную на пол, неподалеку от тележки. По двое они подхватывали ближайший сверток и уносили в одну из трех дверей, распахнутых в дальней стене. По какому принципу шла сортировка, Вадим не понял — во всяком случае не по весу. Судя по всему, никто грузчиками не руководил и впрямую за ними не надзирал, хотя под потолком Вадим ощутил бдящее око страж?камеры,- просто каждый был нацелен на работу и монотонно ее исполнял, особенно не заботясь об эффективности.