Своим тепловидением Вадим углядел впереди два крупных пятна, наплывавших по стиснутой заборами дороге, и поспешно перенацелил мысле?облако на новые объекты. Ими оказались колесники блюстителей — в каждом по паре. Катили они навстречу не спеша, зато в боевом строю, будто затеяли перехват. Да еще растопырили над самым асфальтом заточенные серпы, перегородив все шоссе.
Сдурели они, что ли? — удивился Вадим. Раньше на крутарей без повода не наезжали, а уж тем более не пытались подсечь шины. С чего блюстов обуяло служебное рвение? Вот когда вправду нужны — поищи их!..
Машины неотвратимо сближались — заворачивать было некуда, тормозить глупо, таранить еще глупей: колесники у блюстителей много массивней, хотя поплоше. Вдобавок эта легальная банда нравилась Вадиму ничуть не больше Шершней. А посему вперед и прямо по центру, не страшась!..
— Ну?ка держись,- предупредил он Юлю.- Идем на прорыв.
Мощным рывком Вадим вздернул колесник на дыбы (благо багажник утяжелен), пропуская встречные машины с боков. Опустившись, ударил передним колесом по серпам, сминая их вниз, затем попытался подбросить заднее колесо — хотя бы слегка. На крутом крене блюстительские колесники вильнули к центру, будто нацелились протаранить наглеца, но тот уже вырвался из западни — впритирку, со скрежетом и протяжным визгом,- и машины врезались друг в друга. Затем разлетелись и на боках закружили по дороге, от стены к стене, вспахивая серпами асфальт. А Вадим, даже не снижая хода, покатил себе дальше, между уводящими в снежную пелену заборами,- практически без потерь, если не считать царапин на багажнике. Еще один его финт увенчался успехом — так и зарваться недолго. Сколько нахалюг на этом погорело!..
— Всего?то? — с пренебрежением спросила Юля.- А я уж изготовилась к протяжному и сладостному визгу.
— Не навизжалась еще?
Вадим оглянулся назад. Шершней уже не было слышно , зато блюсты бушевали вовсю. Впрочем, без особой причины: их даже не расшибло всерьез, ни одного из четырех. А не мешало б, наверно,- в другой раз поостерегутся задевать крутарей. Вадим хмыкнул без веселости: хорошо жить в стае, да не все умеют. В любом случае блюсты помогли замести следы — хоть какая?то польза.
3. Раз?молвка, два?молвка…
Коридор наконец кончился, стены раздвинулись. И Вадим обнаружил себя в знакомом районе, хотя ехал, в общем, наобум — лишь бы подальше от облавы. Похоже, этот путь он тоже выбрал по наитию, ибо здесь помещалось ближайшее из его укрытий — подпольный билдерский храм.
Попетляв по заснеженным переулкам, вокруг старинных домов, сращенных торцами или заборчиками и постепенно проседающих в землю, они скатились по узкой лесенке в темный подвал и меж невидимых для заурядов колонн проехали к знакомой двери. Здесь Вадим выключил натруженный мотор, сияющий инфрасветом, точно тепловая люстра, и выбрался из колесника, с неохотой отстраняясь от тела Юли, полыхавшего не хуже мотора.
— Ужель мы здесь кому?то сдались? — поинтересовалась она, слепо крутя головой.- Грамодяне, прымайте сводну команду!
— Хорошо быть ветераном,- откликнулся Вадим.- За годы узнаешь многие секреты, даже если не числишься в жрецах.
Наклонившись, он извлек ключ из?под неприметного камня, одного из многих на захламленном полу, и отпер дверь — столь же невзрачную и по виду хилую, однако подкрепленную слоем стали. Затем распахнул багажник и с натугой взвалил спеленатого зверя на плечи, сторожась его клыков и когтей. Впрочем, тот даже не заворчал, будто его свирепость пошла на спад. И Юля мужественно помалкивала, только напряженно прислушивалась к шорохам.
— Прошу, сударыня,- позвал Вадим, включив на входе свет.- Только не спешите уж слишком, поберегите ножки. Такие жалко сбивать.
— Любые жалко,- возразила девочка,- если свои.
И на цыпочках вступила внутрь, завернутая в драное одеяло, словно в тогу. Но в следующую секунду Юля спустила его до локтей — в зале оказалось на удивление тепло. Раскочегаренный почитателями, местный бойлер согревал помещения круглые сутки, а где?то наверняка хранились запасы горячей воды, дожидаясь утренней службы.
Протопав в угол зала, Вадим свалил груз на сложенные маты и только теперь смог разглядеть перехваченную у Шершней добычу. Серк оставался по?звериному насторожен, однако прежнее буйство в нем утихло, и на Вадима он поглядывал без особенной злобы, будто обостренным чутьем не улавливал в пленителе угрозы. Черт знает его, этого серка,- кажется, он пялился на Вадима даже с ожиданием. И что ему требовалось теперь: сырое мясо, чаша с кровью, самка… может, бог? Что за чушь!
— А ведь он красив,- заметил Вадим,- для тех, кто понимает. Смотри, какой!
И вправду, в развитии плоти серк, кажется, достиг отмеренного природой предела, за которым кончается человек. Огромный его костяк поражал соразмерностью; рельефные массивы мышц, увитые четким узором вен, походили на полированные валуны; натянутая матовая кожа — на тонированный мрамор.
Даже лицо оказалась молодым, безупречно правильным, прекрасной и мощной лепки. И пахло от, него, даже «пыхало», непоколебимым абсолютным здоровьем. А еще — сутью могучего самца, на которую безотказно откликалась любая самка.