— Ну ты фантаст! — усмехнулся Вадим.- И похищают людей тоже киборги?
— Конечно. Потому всё у них и проходит без сбоев: громадный разрыв возможностей!..
— Ты забыл: я?то отбился.
В изумлении Тим уставился на приятеля и неожиданно выпалил:
— А ты тоже киборг! Я давно подозревал, даже высказывал — помнишь? Только из иного будущего, из «светлого». Может, даже коммунистического.
— Ну, спасибо тебе, Тимушка,- Вадим изобразил подобие поклона.- Из коммунизма, говоришь? Тоже, выходит, «ориентирован на добро» — запрограммирован неведомыми умниками?
— Как видите, версий много,- сказал воображенец,- и все исключают друг друга. А значит, нет ни одного объяснения. Факты нужны, факты!..
Снова подлив всем чаю, уже остывшего, Вадим произнес:
— Юстиан, как я говорил, вы мне симпатичны…
— Вы мне тоже,- улыбнулся тот.- Нет, правда: сочетание воли и ума — большая редкость. А если добавить к этому совесть…
Поморщась, Вадим отмахнулся:
— Куда мне столько — одному? Это уже триада, значит, и делить надо на троих. Наверно, среди спецов вы из лучших,- продолжал он.- Может, у вас даже хватит рассудочности, чтоб оценить себя трезво.
— Может быть,- согласился Юстиан, выжидательно на него глядя.
— Мне вообще приятны спецы: как технари, так и гуманитарии,- в конце концов, я сам из них.
— Из которых? — хмыкнул Тим.
— Из всех. Мне нравятся их сообразительность, ироничность, фантазия. Конечно, пропорции этого разнятся — в каждой профессии свой оптимум. Но кое?чего спецам не хватает.
— Чего же? — вежливо спросил Юстиан.
— Как раз силы — имею в виду не физическую. Чтобы верно рассуждать, мало интеллекта — нужен сбалансированный крепкий характер, не позволяющий возобладать эмоциям. Пока задачка абстрактна, спецы еще способны ворочать мозгами, но не дай бог наступить им на мозоль!.. Вообще, спецы, почти поголовно, напоминают мне больших и трудных детей, обожающих выдавать грезы за реальность.
— Что ж, ваша точка зрения не слишком расходится с официальной,- заметил Юстиан.- Крепостники охотно выдают спецов за деток, не готовых к самостоятельной жизни и потому нуждающихся в опеке.
— А разве это не так? — грустно спросил Вадим.- Дай им сейчас волю, многие ли обрадуются? И не попросится ли большинство обратно, в теплые и сытые клетки?
— Пусть сперва дадут,- возразил гость.- Там посмотрим.
— Ну да, «главное — ввязаться в бой»!.. И вам не жаль «деток»?
— Но если это единственный способ повзрослеть?
— Пусть так,- согласился Вадим.- Однако нынешний режим в их взрослении не заинтересован, иначе зачем он станет нужен.
— Однако нынешний режим в их взрослении не заинтересован, иначе зачем он станет нужен. Вот я и думаю: а не сделали ли спецов такими искусственно?
— Ну, ты хватил! — воскликнул Тим.
— А заодно им привили презрение и ненависть к силе,- продолжал Вадим.- Что, впрочем, оказалось не сложно, ибо как еще оправдать свою слабость? Ненавидят — чего боятся, презирают — чему завидуют. Чтобы признать это, тоже требуется сила — а где ее взять?
— Не у крутарей же? — улыбнулся Юстиан.
— Почему нет? Ну да, у них культ тела и непомерная тяга к власти, а кобели они еще те — сродни «золототысячникам»!.. И все?таки крутари для вас именно то, что именуется естественным союзником, ибо и они сейчас противостоят Крепости, а может, так же являются ее жертвами.
— Ничего себе — жертвы! — снова хмыкнул Тим.
— Полагаете, их перекос тоже создан искусственно? — сообразил Юстиан и задумался.
— «Ищи, кому выгодно»,- напомнил Вадим.- И еще: «разделяй и властвуй». Что может быть выгоднее для властей, чем разделение ума и силы? Да чего они стоят — порознь!
— Ну да, а ты вроде как этого избежал,- обиженно вставил Тим.- И нашим и вашим, верно? «Миров двух промежность».
— Во всяком случае, полностью я не принадлежу ни к кому — а потому на всех могу глядеть со стороны. Очень выигрышная позиция.
— «Моя хата с краю», да? Причем ото всех.
— Еще пришей нехватку кастовой солидарности! — усмехнулся Вадим.- Кстати, раньше она звалась «классовой». Такое же «прибежище негодяев», как патриотизм, на поверку чаще оборачивающийся шкурничеством.
— Выходит, ты космополит?
— Скорее индивидуалист — если тебе не хватает табличек. «Мое» (и твое тоже, Тимка, не плачь) для меня выше «нашего», как ни зови его: общиной, державой или Крепостью,- ибо там слишком много прилипал. Вот для чинуш нет греха страшнее, чем «измена» государству — кое, по сути, и есть они. А как можно изменить государству — это что, любовница или брат? Даже чинуши, в общем, не люди — так, некие функции, призванные облегчать гражданам жизнь. Ну можно ль изменить канализационной сети?
— Вернемся к крутарям,- предложил Юстиан.
— Вернемся,- кивнул Вадим.- Что невыгодно режиму, выгодно нам, разве нет? А потому не лучше ли заключить с ними союз?
— Чтоб они нас подмяли? — снова спросил гость.- Вы так уверены в их благородстве?
— Я верю в их здравый смысл. И в то, что у них есть чему поучиться. И в то, что другого пути сейчас нет — ни у вас, ни у них.
— «Вместе — победим», да? — кисло осведомился Тим.- Заветы Ильича, ну еще бы!.. Конечно, если он вправду это изрек.
— Чего вы боитесь — собственной слабости? — спросил Вадим.- Поймите, они заинтересованы в вас не меньше. Безусловно, подмять вас попытаются, на то и крутари,- так не будьте же слабаками! Здесь игра на равных — не то что с Крепостью.