Ванная оказалась в Зазеркалье единственным местом, вызвавшим у Вадима благоговение. Впрочем, он всегда относился к ванным с пиететом, ибо там властвовали нагота и чистота,- а здешняя была лучше многих, с несколькими водными режимами и компьютерной регулировкой температуры. Уж не тут ли отправляли билдерские жрецы свои загадочные обряды?
Как следует отдраив обширное эмалированное корыто, оплетенное многими трубами, словно венами, Вадим на полную раскрутил медные краны, и в днище с шумом ударила обильная струя, толщиной с запястье, рассыпая вокруг горячие брызги. Сейчас же Юлька отлепилась от его руки и привольно разбросалась на бурлящем мелководье, стеная от наслаждения,- благо снимать ей было нечего. Судя по размерам ванны, жрецы устраивали здесь групповые омовения и даже могли приглашать девочек — из числа особо доверенных. Но тогда в Зазеркалье должен быть предусмотрен второй вход, и забывать об этом не стоило. В конце концов, отчего жрецам не поиметь с секты личную выгоду?
Да, но вот «химия» — это уже перебор, господа, такое прощать нельзя!
— Если этот зверь — мой…- внезапно заговорила Юля.
— Ну?
— …наверно, для начала его следует отмыть?
— Юля, это ведь не игрушка, не собачка — это хищник!
— А в чем разница? — заупрямилась девочка.
— Ну?
— …наверно, для начала его следует отмыть?
— Юля, это ведь не игрушка, не собачка — это хищник!
— А в чем разница? — заупрямилась девочка.- Раз уж я для него богиня, то он для меня — кто?
— Твое право,- неожиданно согласился Вадим.- Дерзай.
Вернувшись в зал, он накрепко стянул запястья и щиколотки серка обычными веревками и только затем снова взгромоздил на себя. Доставив к Юле, осторожно сгрузил в ванну. Потом туда же забрался сам и принялся методично прощупывать тросомет — пока под пальцами что?то не поддалось и жгуты с коротким шипом не втянулись обратно, наконец отпустив добычу. Но и тогда серк не шелохнулся, хотя вполне мог распрямиться. А девочка, встав на колени рядом, уже поливала его из душевого раструба, одной рукой с трудом удерживая дергающийся шланг, а другой зажав шершавую губку, которой она шуровала по напружиненным литым глыбам с такой непринужденностью, будто драила личное авто.
Дымящимися мутными струями с исполина стекала грязь, накопленная за часы ночного буйства, с клокотаньем низвергалась по стоку. Сложение у него и вправду было на зависть — вплоть до кончиков пальцев и формы ногтей, словно у античной скульптуры; а юным серк оказался даже сверх ожидания: вряд ли старше семнадцати. Похоже, мальчик погнался за большой силой — чего не натворишь по малолетству!.. Все к лучшему: щенки лучше поддаются приручению, даром что вымахивают с матерых самцов. И к Юльке серк куда ближе — не то что некие «старпесы», которых и поминать к ночи не стоит. Уж этому юнцу она вряд ли покажется подростком — скорее полноправной девицей, только что не в совершенных годах.
Неизбалованный ласкою серк слабо лучился — если не благодушием, то удовольствием, будто его впервые гладили по шерстке. Но вот надолго ль хватит его миролюбия — пока не возжаждет чего покруче? А ведь если малец раздухарится, совладать с ним будет непросто, даже со связанным. Так не поторопились ли мы отпускать вожжи? И все?таки: «как он красив, как он хорош — он на меня чуть?чуть похож!»
Увлекшись, Юля принялась расчесывать перепутанные патлы серка здоровенным гребнем, будто специально припасенным вблизи корыта. Кажется, как и Вадим, она ощутила вкус к бескорыстному обхаживанию чужого тела — конечно, молодого, красивого и непременно иного пола. Было в этом нечто от скульпторских потуг, но угодить в Пигмалионы тут намного проще.
Он зверь! — напомнил Вадим себе. Великолепный, совершенный, башковитый, но зверь. С предельно суженным кругом подобия , включающим очень немногих — может, и никого. Надо исходить из этого.
— Слышала такой термин: «опускать»? — сказал Вадим.- Насколько понимаю, примерно так с серками и поступают. Только тут не обходится вульгарным унижением — серков действительно под себя подминают, как ни странно, и внедряются в них намертво!
— Трахают, что ли? — простодушно спросила Юля.
— Откуда мне знать? — пожал он плечами.- Гадать можно всяко, а как проверишь? Не через тебя же его пропускать?
— Подумаешь, сложность! — фыркнула девочка, с почтением покосясь на восставший жезл исполина.- Одним больше!.. Почему не попробовать? — И ехидно добавила: — Конечно, если тебе все равно.
— Проблема в следующем,- объяснил Вадим.- Если ты его в себя пустишь, он посчитает тебя добычей, в лучшем случае — подругой, самкой, продолжательницей рода. Но вовсе не богиней, как задумано. А вот как тебе внедриться в него? Анатомически сие не предусмотрено.
Досадливо Юля повела плечиком: мол, «догадайся сам»,- напоследок намылила серка еще раз и тут же схлестала с него всю пену, являя на свет телеса, сияющие чистотой и упругостью.
Досадливо Юля повела плечиком: мол, «догадайся сам»,- напоследок намылила серка еще раз и тут же схлестала с него всю пену, являя на свет телеса, сияющие чистотой и упругостью. Обращалась с юнцом она без опаски, совершенно забыв свои недавние страхи либо полагаясь на защиту Вадима. Тоже к лучшему, подумал он. Зверь не должен чувствовать в укротителе боязнь, иначе снова может включиться свирепость.