А перед импровизированным троном владыки стоял низкий, инкрустированный серебром столик, уставленный разнообразной снедью, кувшинами с винами и кумысом. Но главным угощением стали чебуреки, еще струящиеся пахучим дымком. Может, Бату полагал чебуреки национальным монгольским блюдом (почему нет?) или просто предпочитал их всему — в любом случае Вадим был бы рад поводу отведать их, если б мог позволить себе мясо. После давних посещений Крыма он так больше и не попробовал столь же ароматных и сочных пирожков. Или слишком впечатлился по молодости?
Прислуживали им белокожие блондинки с осиными талиями и округлыми бедрами, облаченные в легкие вуали и прозрачные шаровары, почти ничего не скрывавшие. Каждая из них вполне могла зваться «прекраснозадой», но еще завлекательней, как и положено на Востоке, смотрелись пупки: словно их искусно вырезали в упругой плоти, а затем тщательно отполировали до матовой гладкости. Бату восседал неподвижно, смежив раскосые глаза, но сквозь темные щелки Вадим ощущал пытливый взгляд, будто кагана интересовала реакция гостя на подбор наложниц. И почему смуглых так тянет на светленьких — по контрасту, что ли?
— Наверно, тебя очень доставали твоей желтизной? — сочувственно предположил Вадим.- Что ж, дурней хватает в любом народе!
— Зато теперь желтые в цене — как золото. Всегда кто?то сверху.
— А нельзя подняться иначе, чем громоздясь на других? Ну подмял ты этих девчушек — и что?
— Красота — товар,- сказал Бату.- Как оружие, как транспорт, как еда.
— Но не все ж богатства в ханстве принадлежат тебе? Женщина вольна распоряжаться своей красотой, как воин — силой.
— Как оружие, как транспорт, как еда.
— Но не все ж богатства в ханстве принадлежат тебе? Женщина вольна распоряжаться своей красотой, как воин — силой.
— Женщина! — фыркнул хан.- Скажи еще: собака или лошадь. Чем она может распорядиться? Вот эти,- кивнул он на белянок,- обучены всему, но сколько шкур пришлось с них спустить! Зато теперь исполнят любую прихоть.
— Из страха? — Вадим тоже фыркнул.- Большая доблесть — запугать женщину!
— Кто говорит «пугать»? Натаскивать, дрессировать. Пока есть низкие существа…
— Низкие — потому что слабей? — перебил гость.- Не пробовал выяснять это с амазонками? Вот была б потеха!
— Не для них. Если б они походили на женщин, ходили бы по струнке. Но я не объезжаю коров.
— А как насчет «волков»? — спросил Вадим.- Их?то Орде не подмять: силенок мало. Вам и с одной Росью не сладить — как доказала недавняя демонстрация. А отгородиться не выйдет, ибо подвесить «железный занавес» просто не к чему. Значит, придется конкурировать, а здесь не обойтись без права собственности и свободной торговли.
— Хочешь научить меня западной мудрости? — спросил Бату.- У нас другие законы — «Яса», дарованная пророку Тэмучину Вечными Небесами! Не спорить же с Небом? — И добавил с насмешкой: — «Восток — дело тонкое».
Его квадратный, выстланный мощными мускулами торс затрясся от сдерживаемого смеха. В своем каганате Бату был из лучших бойцов — на древнем Востоке принято подкреплять авторитет силой. К тому ж учителя и оружие у него наверняка лучше, чем у подчиненных нойонов.
— Эти правила работают везде: от Америки до Японии,- возразил Вадим.- Кто не берет их, проигрывает. Хочешь устроить соревнование систем? Опять станем доказывать, какой строй прогрессивней?
— Мне нет дела до мира,- сказал Бату.- Вечные Небеса подарили нам Большой Круг, чтобы здесь правили монголы. Остальным придется покориться либо умереть. У них будет выбор: стать слугами или рабами.
— Или покойниками,- прибавил Вадим.- И кем тогда станешь править? Одними нукерами?
— Давай есть,- сказал каган, не посчитав нужным отвечать на явную глупость. (Действительно, когда у нас рабству предпочитали смерть?) — Чибереки стынут!
И начался ужин. Грубыми пальцами Бату брал дымящиеся чебуреки и поглощал, смачно чавкая. Горячий жирный сок стекал по его рукам, по подбородку, вокруг распространялся пряный аромат с преобладанием чеснока. Одна из наложниц, присев сбоку, аккуратно и ловко промокала сок полотенцем, не позволяя струйкам капать на ковры и нарядную одежду. Вторая расположилась возле Вадима, любезно улыбаясь, но пока скучала без дела. А его стесняла не столько мясная начинка, сколько этот навязчивый сервиз. Хорошо, угощали не пловом — а то, чего доброго, стали б кормить с ладоней. Скрепя сердце, Вадим нарушил бы принцип (на то и принципы, чтобы нарушать), уж очень аппетитно уплетал хозяин,- если бы полунагая красотка согласилась разделить трапезу. Но даже заикаться об этом не стоило: как известно, «со своим уставом…». Еще и опахальщики заглядывают в рот, попеременно облизываясь,- какая уж тут еда? Впрочем, фиников Вадим отведал — тоже давно не видел. По нынешним его потребностям в самый раз.
Затем под сводами зазвучала тягучая мелодия, и три голубоглазые блондиночки принялись выплясывать вокруг едоков, старательно копируя чужие па. Наверно, они считали, что исполняют «танец живота». Ну, полный комплект!
— Это называется желтым расизмом,- грустно сообщил Вадим.- Мерзкая штука, ничуть не лучше белого.
— Мерзкая штука, ничуть не лучше белого. Еще есть черный — как аукнется, говорят.- Он хмыкнул: — «Дар Небес», надо же! Ты сам?то в это веришь?
— Я беру что хочу! — прорычал Бату, рассыпая изо рта крошки.- Кто мне помешает?