— Я бы, может, и брал, да размах крыльев не позволяет,- сказал Вадим.- И пойдет ли это на пользу? Во всяком случае, я никому свое общество не навязываю.
— Это что, предложение убираться?
— Ни в коем разе! — испугался Вадим очередной неловко выстроенной фразы.
— Это что, предложение убираться?
— Ни в коем разе! — испугался Вадим очередной неловко выстроенной фразы. (Сколько раз обжигался!) И что они такие мнительные — слова нельзя сказать, чтоб не извратили! Да еще из всех мыслимых толкований выберут самое для себя оскорбительное и будут стоять на нем вмертвую, сладострастно поворачивая воображаемый нож в воображаемой ране, точно завзятые мазохисты. И все попытки выправить ситуацию будут ее усугублять, словно им вправду доставляет наслаждение себя мучить, а через себя и его — виновного в неуклюжести, но уж никак не в злом умысле.
А девочка уже выбиралась из ванны, разбрызгивая воду.
— Слушай, прекрати! — потребовал Вадим.- Что за детство, в самом деле?
Не отвечая, она наспех обтерлась, выскочила в прихожую и стала вколачивать маленькие ступни в босоножки. На всякий случай Вадим перекрыл вход на кухню, где сушился ее сарафанчик.
Все?таки придется оправдываться, подумал он, уже готовый смириться. Правда, не с моими талантами этим заниматься, и вины за собой особой не вижу, но куда денешься? Эх, грехи мои, грехи…
Однако Юля не дала ему даже такого эфемерного шанса.
— Я позаимствую твой плащ,- сухо сообщила она, сдергивая с вешалки дождевик.- При случае верну.
— Ты что надумала? — заволновался Вадим.- Эй, ты куда? С ума сошла — там же ночь!..
Молча она устремилась к выходу. Разведя руки, Вадим попытался ее задержать, но Юля попросту отпихнула его в сторону, и конечно, он не решился применить против девчонки силу, хотя мог вздернуть ее за шиворот, точно котенка. А Юля уже исчезла за дверью.
Господи, будет мне покой? — в отчаянии подумал Вадим. Пора и мне в монастырь, как Ларисе,- вот там смогу наконец предаться раздумьям и творчеству. Черт, хоть разорвись!..
2. Охотнички
Метнувшись в комнату, Вадим выдернул из шкафа «семисезонную» куртку, уже облезлую, но, к счастью, не выброшенную, и пару увесистых ботинок на толстых подошвах, тоже заслуженных, оставшихся еще с той, настоящей зимы. Пока натягивал их, вкратце разъяснил Алисе ситуацию, с ходу отметая ее испуганные возражения. Впрочем, оказалось это не просто.
— Как это называется, а? — негодовала она то ли в шутку, то ли на полном серьезе.- Ты бросаешь меня!..
— За крепкими стенами, в теплой кровати,- прибавил он успокаивающе.- А каково Юльке под дождем и снегом?
— Какое мне дело до твоей сучки? — огрызнулась женщина.- Да пусть ее Мститель слопает — мир не обеднеет!
— Типун тебе на язык,- испугался Вадим.- Знаешь ведь: «не рой яму…»
Затем бросился вон из квартиры, уже на бегу набрасывая куртку и стараясь не слишком топотать. Конечно, Юли не оказалось ни в коридоре, ни на лестнице — по его прикидкам, сейчас она должна миновать проходную. Потом скорее всего поскачет к шоссе, чтоб остановить машину,- а кто сейчас ездит, кроме блюстов да крутарей? Первых еще можно напугать отцом, но со вторыми придется договариваться — это в лучшем случае, если согласятся на честный обмен. Однако другой маршрут еще хуже: напрямик через одичалый парк, мимо брошенных домов и старого кладбища,- и это при разразившейся грозе, вкупе с дождем и мокрым снегом, под завывание ветра и громыхание молний. Да в хилом плащике на голое тело, почти босиком… бр?р?р.
Вадим выбрал второй вариант: уж очень ярко представилась эта картинка — точно видение. Однако через проходную не пошел — зачем высвечиваться? Спустившись до второго этажа, он повернул, как и вчера, к торцевому окну, без шума спрыгнул на мягкий, припущенный свежим снежком грунт и побежал Юле наперерез, еще не видя ее, но чувствуя. Кроме девушки, поблизости никого не было, и даже дома почти уснули.
Кроме девушки, поблизости никого не было, и даже дома почти уснули. Так что притупленные сенсоры Вадима снова ожили, разбрасывая ловчие сети — все дальше, все шире. На уши и глаза надежд было мало: слишком много посторонних шумов и слишком мало света, да еще этот набирающий силу дождь!..
Пригнувшись, Вадим нырнул в мокрые кусты, слепо хлещущие колючими ветками, миновал несколько стволов, натужно скрипевших под ветром, и наконец смог разглядеть Юлю. Запахнувшись в бесформенный плащ, она трусила посредине дорожки, сторонясь подступающих зарослей — как будто это поможет ей в случае чего!.. Неслышно Вадим побежал параллельным курсом, время от времени теряя девочку из виду и прислушиваясь к шлепкам по асфальту, едва прорывавшимся сквозь гул ливневых струй. При таком раздрае Юлиных чувств следить за ней было несложно, но и на глаза попадаться не стоило: последствия непредсказуемы.
Парчок все не кончался, показавшись Вадиму куда просторнее, нежели днем. И даже живность в нем завелась, судя по трепыханиям Вадимовых сетей сразу в нескольких местах. Конечно, не столь чудовищная, как в глухомани, но и не мелкая, вроде кошек или собак. Пожалуй, ближе к медведям, а? Если они вправду водились в окрестных лесах, а нагрянувшие чужаки вытеснили их в окраинные районы, где днем мишки могли прятаться в пустых домах, а ночами шастать по улицам, подгрызая редких прохожих… Да бред это! — спохватился Вадим. На людей нападают сами люди, больше некому. Мало тебе вчерашних красавцев? И уж мишки насиловать не станут, иначе это не мишки!