На беду ордынца, в обращении с Хаосом чужак был куда искушенней. И когда удар разразился, Вадим отодвинулся, чтобы собранные в наконечник пальцы лишь коснулись его груди, а изнутри подтянул туда всю Тьму, которую сумел в себе отыскать. Это создало нужный перепад, и по возникшему каналу к Вадиму прорвался весь запас боевой магии, наверняка приберегаемый багатуром для многих сражений.
Несколько мгновений внутри мысле?облака метался обжигающий красочный вихрь, грозя сокрушить колышущиеся перегородки , так что Вадим едва не запаниковал, растеряв уверенность. Затем он таки загнал крутящийся Хаос в подходящий закуток и окружил жизне?силой , наскоро слепив из нее оболочку. Наверно, это было не лучшее вместилище для заимствованных чар, однако Вадим не собирался хранить их долго. В конце концов, это прерогатива Эвы и ее крест, а его дело — поддерживать якорную систему (тоже, между прочим, не сахар). И лучше не смешивать.
Надменный поединщик вдруг ощутил себя пустым, без убийственного огне?шара, возвышавшего его над другими, и в растерянности отступил. Сочувственно усмехаясь, Вадим свел перед собой ладони, и между ними вспыхнула дуга, будто он замкнул контур, использовав пару Хаос?Тьма в качестве батареи. Теперь одной рукой Вадим мог насылать Хаос, разрушая мишень, другой — Тьму, подчиняя ее себе. А это была магия посерьезней, чем та, которой баловался ордынец. Если б Вадим захотел, легко бы сделал беднягу своим рабом. Но это больше подобало вампиру, чем цветному магу.
— «Иди и больше не греши»,- отпустил Вадим противника.- Эти игрушки не для тебя.
Багатур молча сгинул за углом, а Вадим наконец оставил радушный переулок и сразу узрел ставку ордынского кагана — в точности как рисовал ее Брон. На широкой площади, расчищенной от киосков и ларьков, была разбита дюжина куполообразных шатров, а по центру высилась просторная белая юрта. «И промеж высоких гор видит шелковый шатер». Только вряд ли в нем проживает «шамаханская царица», в лучшем случае — местный царек.
Вокруг стойбища, по кольцевому шоссе, курсировали бронированные колесники, наматывая виток за витком. За приспущенными оконцами мерцали дула огнестрелов и настороженные раскосые глаза. В нескольких местах на площади пылали костры, рядом грелись нукеры, негромко перекликаясь,- наверно, в ожидании своей смены. Тянуло дымком и сложными ароматами, среди которых главенствовал запах жареного мяса. Жарили, правда, не конину — за отсутствием. Но если исключить колесники, асфальт и окрестные здания, картинка выглядела вполне патриархальной, как «в добрые старые времена». И откуда взялась в народе такая тяга к старине? — который раз подивился Вадим. Что, разбередили генетическую память? Хорошо, пока не перевалили за первое тысячелетие — а ну как проклюнется Каменный век!..
Вклинившись между колесниками, он перебежал шоссе, ловя на себе вопросительные взгляды, стороной миновал костры и направился к ханской юрте, перед которой навытяжку стояли кряжистые телохранители, приставив к сапогам длинные нагинаты.
Вадима они впустили без возражений, даже открыли перед ним низкую деревянную дверь. Откинув полог, Вадим по узорным толстым коврам прошел к центру юрты, где помещалось роскошное кресло, похоже, заимствованное в одном из музеев. По его бокам застыли двое полуголых верзил, с ятаганами на поясах и при опахалах. (В каком фильме это подсмотрели?) А в самом кресле, скрестив под себя ноги, гостя ожидал Бату — могучий, широколицый, черноглазый, с жидкими вислыми усами, поверх доспехов и кожаных одежд облаченный в меховой плащ. Он оказался молодым — не как великан?рикиси , однако до Вадима ему было много дальше. Пожалуй, при Отделении Бату ходил в подростках — неудивительно, что он пробился в элиту только сейчас.
— Ты не спешил, урус,- произнес Бату мощным и низким голосом.- Я мог передумать.
— Я тоже,- буркнул Вадим, усаживаясь на пол.- Может, ты забыл: я не посол и не проситель, я — гость. К чему было устраивать этот цирк?
— Ты пощадил моих нукеров — почему? — в упор спросил хозяин.- Ни одного не убил!
— Направляясь в гости, собак не бьют. Зачем портить имущество?
— Они унизили меня,- бросил каган равнодушно.- Я бы не стал о них жалеть.
— Ну, может, об одном все?таки пожалел бы? — с усмешкой спросил Вадим.- Опасный багатур, однако предан тебе каждой клеткой. Еще бы, ведь ты одариваешь Силой!.. Или не ты?
Бату пропустил вопрос мимо ушей. Сказал только:
— Проигравший достоин смерти. Что мне до его преданности, если он не умеет драться.
— А у тебя есть получше? — поинтересовался Вадим, рассеянно озираясь.- Мне еще возвращаться, имей в виду. То?то будет весело!
Вообще в шатре оказалось даже уютно. Решетчатые закругленные стены, накрытые войлоком, изнутри были затянуты золотой парчой. Поверх ковров разбросаны подушки, под сводчатым потолком хватало ламп — современных, хотя стилизованных под старину. Свет от них многократно отражался шелковой тканью, наполняя пространство теплым сиянием. И шум сюда почти не проникал (не то что в нынешние бетонные коробки), и тепло было, как днем. Вот только воздух мог быть и посвежее.