Собрание получилось редким по представительности, тем более по живописности,- куда там гангстерским боевикам! Прежние согорожане разъехались уже настолько, что видеть их рядом казалось странным: такое смешение эпох и стилей уместней на Студии. Современно смотрелись лишь сутенеры, хотя и они выделились бы на улице чрезмерным лоском, словно брали пример с главаря. Зато черные сюртуки с котелками и хасидские бороды иудеев угодили сюда из прошлого века. А уж росичи с ордынцами заехали еще дальше, не перещеголяв только друг друга: латы, клинки, меха, чеканка — кошмар! Кроме основных стай были приглашены вассалы демократичного Брона: к примеру, ярл Отгон, возглавивший дружину губернских викингов (хотя какие викинги из латышей да эстонцев? — примерно как шляхтичи из литовцев), или магистр воссозданного ордена меченосцев, набранного из обрусевших немцев.
И единственный ордынский данник, сумевший сохранить автономию,- могучий Ростем. (Зато Валет отсутствовал.) Плотными несмешиваемыми группками крутари восседали вокруг кольцевого стола, негромко переговариваясь со своими и настороженно косясь на чужих, будто прикидывая, кто первый бросит в центр бомбу, чтоб уложить сразу всех,- «и за ценой не постоим»!
А что, с этих станется. Даже иудеи взамен запрещенных на встрече огнестрелов вооружились длинными шпагами, надеясь на молниеносный первый удар. А дальше как бог положит.
Вместе со своей притихшей командой, спецами да творцами (не считая двух женщин), Вадим проследовал к оставленному для них месту, заботливо всех рассадил. Перехватив насмешливый взгляд Брона, вздохнул: действительно, начинать, кажется, придется самому. А может, и заканчивать — как самому нейтральному, не претендующему на верховную власть.
— Обойдемся без предисловий? — спросил он.- Все здесь знают всех.
— Громче! — не глядя на него, рыкнул Бату. Впрочем, и без кагана на Вадима глазело немало — впору было прятаться.
Послушно Вадим прокашлялся и продолжил тоном выше:
— Для начала пусть каждый из Глав пообещает не говорить одновременно со мной и не позволять говорить своим. Вообще, в полный голос пусть говорят только Главы. Иначе мы ни к чему не придем.
Некоторое время все озадаченно молчали. Потом в группках поднялся разноязыкий шепот, затем все перекрыл звучный голос Брона:
— Даю слово!
— И я,- сейчас же присоединился Винт. После паузы заворчал Гош:
— Да подавись!.. Обещаю.
Теперь все смотрели на Бату. А сам он прикрыл глаза и с бесстрастным лицом то ли дремал, то ли прислушивался к советникам, энергично нашептывающим в оба уха. Минута уходила за минутой, а каган словно и впрямь заснул, обмякнув тяжелыми плечами,- эдак конференция могла прерваться, толком не начавшись. Кусая губу, Вадим посматривал то на него, то на Гоша, самого нетерпеливого из крутарских Глав, чтобы успеть заговорить на миг раньше язвительного иудея.
— Ладно,- наконец бросил Бату, словно кость псам.- Согласен.
Но глаз так и не открыл.
С облегчением Вадим перевел дух. Черт бы побрал их тягу к позерству! Он?то опасался, как бы Главы не наболтали враг врагу лишнего, а они умели оскорблять и молчанием. Надо учесть на будущее.
— Для полной ясности,- решился он объяснить.- Данное условие означает, что любой из говорящих умолкает, как только вступаю я. Это убережет нас от перехлестов — по крайней мере, я надеюсь.
Если кто из Глав и угодил в эту простенькую ловушку, на попятную, конечно, не пошел: не выставлять же себя дурнем перед соперниками и подданными?
— И лучше все разговоры вести через меня,- добавил Вадим.- Не потому что мне так уж хочется сыграть главную роль, но кому?то ж надо работать буфером? А каждый из вас, похоже, доверяет мне больше, чем остальным.- Он обреченно вздохнул: — Полагаюсь на ваш здравый смысл, уважаемые Главы, и на чувство юмора. Теперь у вас имеется общий «мальчик для битья», на которого и посыпется большинство шишек.
Не спеша Вадим обвел глазами собрание, давая время усвоить очередной посыл.
— Еще прошу учесть, что я чувствую собеседника не хуже детектора и любые мои сомнения будут немедленно становиться достоянием всех. Как понимаете, я не дипломат, а потому веду дела как умею, то есть открыто. Конечно, мы не в суде, и «вся правда» здесь не требуется, но уж во всяком случае — «ничего, кроме».- Он опять вздохнул, словно перед погружением в воду, и заключил: — Засим приступаем — кто первый?
Первым, конечно, стал Гош — он и так молчал слишком долго.
— Почем знать,- пробурчал толстяк,- нет ли среди нас предателя? Мы тут, понимаешь, будем души наизнанку выворачивать, а он…
— Предателя нет,- быстро сказал Вадим.
— Почем знать,- пробурчал толстяк,- нет ли среди нас предателя? Мы тут, понимаешь, будем души наизнанку выворачивать, а он…
— Предателя нет,- быстро сказал Вадим.- Я бы учуял.
Точнее Эва, внес он мысленную поправку. Но ее лучше не высвечивать перед всеми — конечно, если сама усидит в тени.
— А они что, смердят иначе?
Вот про запахи не надо, слегка поморщился Вадим. Ну оч?чень больная тема! Об иудеях уже говорено, но ордынцы и тут перещеголяли всех. Как же, им по религии положено не мыться,- во радости?то! Лучше притормозили бы на мусульманстве: все ж «по велению аллаха раз в год меняется рубаха».