понравилось, и в конце концов один схватил меня за волосы, чтоб я не
вертел головой.
Из-за этого я не смог обернуться, хотя очень хотелось. Боковым зрением я
успел заметить, что сзади громоздится какое-то темное сооружение, а может,
просто гора — уточнить мне не удалось.
Меня втолкнули в двери, открыв их едва ли не моей головой. Потом долго
вели узкими коридорами. Все встречные поспешно отступали к стене, провожая
меня странными взглядами.
Я был совершенно спокоен. Вряд ли меня вели казнить — это можно было
сделать и раньше. А если и так, вырвать нож у старосты слева я мог в любую
секунду. А уж дальше…
Действительно, что дальше?
Меня вывели на террасу, сложенную из толстых деревянных брусов. Сквозь
редкую решетку было видно высокое облачное небо. Я увидел улицу города —
она шла между деревянных двухэтажных домов с закругленными крышами.
Лавируя среди луж и грязных обочин, по ней передвигались очень просто
одетые люди. Воняло помоями и дымом. Где-то истошно орал поросенок.
Мы просидели на террасе довольно долго. Затем я услышал стук копыт, и ко
входу подкатил угловатый экипаж с маленьким темным окошком. За ним
следовал всадник — высокий и широкоплечий человек с широким ножом на поясе
и свернутым в кольцо кнутом.
Дверца экипажа открылась. На меня уставилась пара круглых, рыбьих глаз. Их
обладатель находился в полумраке экипажа, поэтому я смог разглядеть только
лунообразную голову, покрытую легким пепельным пухом, и блестки на богатом
длинном халате.
Старосты впились мне в плечи, заставив опуститься перед своим повелителем
на колени. Я не возражал. Я даже попытался приложить руку к сердцу. Но тут
же несильно получил по этой руке палкой — мое движение показалось
старостам угрожающим.
— Это он? — донесся квакающий голос из экипажа.
— Он, — конвоиры энергично закивали.
Их величество заговорили. Я по-прежнему половины слов не разбирал, но все
же угадал смысл: луноголовый человек интересовался, из каких краев я
прибыл, что за нелепый наряд был на мне и кто здесь может дать мне
рекомендации. В его голосе звучала такая лень и пренебрежение ко всему
окружающему, что мне даже стало неудобно отнимать у него время.
Как профессионал в своем роде, я просто обязан был предвидеть подобный
разговор. Но, увы, до сего момента мои мысли были заняты совсем другими
проблемами. Поэтому я начал импровизировать, и из меня полезла какая-то
дикая фантазия про далекую страну, про путешествие, про разбойников,
которые меня ограбили и бросили на дороге.
Повелитель слушал, склонив голову. Он смотрелся как школьный директор,
получающий объяснения от ученика-хулигана.
— Ты очень странно говоришь, — сказал он наконец, бесцеремонно прервав мое
повествование. — Интересно, в какой стране так уродуют человеческую речь?
А что такое «путешественник»?
Я насторожился. Мне казалось, я не ошибся — слово обозначало именно то,
что я хотел сказать. И все же собеседник его не понял.
И все же собеседник его не понял.
— Путешественник — тот, кто переезжает из города в город, из страны в
страну, чтобы увидеть мир, — осторожно пояснил я.
— Это правда? — с ироничной улыбкой поинтересовался повелитель.
— Истинная правда, — я сделал неопределенное движение рукой, чем вызвал
новое проявление нервозности у охраны.
— Значит, ты просто сумасшедший бродяга, — без тени сомнения
констатировало его величество. — Кто же еще решится выйти из города,
только чтобы увидеть мир? Или у тебя есть в этом какая-то выгода?
— Да нет, — я пожал плечами.
— Ты говоришь очень странные вещи, пришелец. Сможешь ли ты доказать, что
тебя не прислала Пылающая прорва, чтобы шпионить за нами?
Вопрос поверг меня в замешательство. Честно говоря, еще никогда не
приходилось никому доказывать, что я не шпион Пылающей прорвы.
— Но… я никогда не слышал о Пылающей прорве, — проговорил я, стараясь
скрыть свою растерянность.
— Может, это и правда, — неожиданно легко согласился повелитель. Однако в
следующую секунду его круглые глаза сощурились. — Но если тебя ограбили
разбойники, то почему они не взяли это?
Он вытянул из темноты экипажа веревку, на которой были нанизаны, как бусы,
или привязаны мои родные вещи — фонарик, часы, карточка, расческа, связка
ключей, кошелек, перочинный нож и авторучка. Пистолет отсутствовал.
— Почему они не взяли это? — повторил повелитель.
— Не знаю, — только и смог ответить я. Но мысль моя напряженно работала.
«Думай, думай!» — заставлял я себя. Из ситуации надо было извлечь максимум
выгоды.
— Может, потому, — проговорил я наконец, — что это мои амулеты. Нельзя
брать чужие амулеты. Они вызовут болезни и неудачи у похитителя.
Напрасно я надеялся, что после таких слов повелитель с испугом швырнет мне
в лицо мои вещи. Он только усмехнулся.
— Я не верю в эти глупости. Старые вещи не могут причинить вреда. Наверно,
ты хочешь напугать меня. А ну, расскажи, для чего нужно это? — он взял в
руки мою авторучку.
— Этим пишут, — кратко объяснил я. В тот момент я не обратил внимания, что
мое великолепное снаряжение названо «старыми вещами». А если бы и
задумался, все равно не понял бы истинного значения слов повелителя.
— Пишут? Какая бесполезная вещь. Я никогда ничего не писал и не собираюсь.