Можешь забрать это себе. А впрочем, отдам управляющему. Он часто пишет.
Он повертел фонарик, но затем выпустил из рук, ничего не спросив.
— Я уже устал с тобой разговаривать. В другой раз ты мне расскажешь про
все остальное. А сейчас я должен кое-что объяснить. При тебе не обнаружено
имени и рекомендаций, поэтому тебе остается только надеяться на мою
доброту. За утерю имени тебя можно хорошо наказать.
— Я не терял имени, — сказал я на всякий случай.
— Значит, у тебя просто никогда его не было, — он похлопал ладошкой по
богато отделанной круглой деревянной коробочке на поясе. — Я разрешаю тебе
пожить у меня. Будешь работать на конюшне, там и жить. Если окажешься
хорошим работником, получишь имя. А пока ты будешь безымянным.
— А можно ли мне уйти? — деликатно поинтересовался я.
— Похоже, ты действительно рехнулся. Без имени ты прибежишь обратно, не
пройдет и дня. Я стану платить тебе три малых клинка в неделю. Правда,
один будет вычитаться за еду, а еще один — за право жить в городе. Ты,
конечно, можешь жить за городом, если хочешь, — прибавил повелитель и
почему-то засмеялся. — Честно говоря, третий клинок тоже будет вычитаться
за… за разные другие блага.
.. за разные другие блага. За одежду, например. За воду. И еще нужно
учесть, что ты уже три дня находишься у меня, и тебе каждый день носят
еду! Но ты не волнуйся. Я заберу вот эту ерунду, — он тряхнул связкой моих
вещей, — это и будет плата. Надеюсь, тут найдется что-нибудь полезное.
— Но у меня есть имя, — сказал я.
— Где же оно? — насторожился собеседник.
— Вот, — я указал на свою карточку.
Повелитель с облегчением рассмеялся. Затем вытащил карточку из связки,
осмотрел с двух сторон. Человек на коне приблизился к нему, чтоб тоже
взглянуть на мой документ. Я заметил, что его лицо изуродовано шрамом или,
скорее, ожогом.
— Эта ерунда здесь ничего не значит, — категорично заявил повелитель. —
Может, в твоих краях это считается именем, но здесь — нет. Впрочем, если
хочешь, забирай это.
Я поймал карточку на лету и крепко сжал пальцами.
— Ведите его в конюшню, — скомандовал повелитель, и дверца экипажа
захлопнулась.
ВХОЖДЕНИЕ
Обратно меня вел уже один поводырь. Вернее, даже не вел, а провожал. Я
заметил, что в его поведении осталось гораздо меньше хамства и грубости —
видимо, я понравился его хозяину. Выходило, что иметь низкий статус
безымянного здесь лучше, чем не иметь никакого.
Я даже осмелился задать вопрос:
— Кто был этот человек?
— Ты разве не понял? — угрюмо ответил староста. — Это — Лучистый, самый
богатый землевладелец заставы.
«Кто бы мог подумать!»
На выходе я опять зажмурился от яркого света, а когда через мгновение
открыл глаза — застыл пораженный.
Та исполинская громада, что беспокоила меня на пути к Лучистому, предстала
теперь моему взору. Это было что-то невероятное. Не дом, не скала, а
батарея огромных черных столбов, напоминающая циклопический орган. Столбов
было шесть, они стояли далеко, может, в нескольких километрах от меня. Я
затруднялся определить, какую они имели высоту — километр, два… Они были
огромны настолько, что прикинуть размер на глаз не представлялось
возможным. Больше, чем темные горы, которые громоздились позади. Они
закрывали полнеба, хотя располагались далеко. Они были совершенно черными.
Их вершины окружал туман, а может, просто они касались облаков.
Староста подтолкнул меня в спину.
— Что это? — проговорил я.
— Можно подумать, ты ни разу не видел Холодных башен, — буркнул детина. —
Хотя, если ты не знаешь даже, что такое Пылающая прорва…
Я прикусил язык. Про Пылающую прорву говорить не стоило, разговор мог
опять перекинуться на шпионаж. А спорить на эту тему я по-прежнему был не
готов. Но все то время, пока мы шли к конюшне, я не отрывал от башен
восхищенного взгляда. Что за разум мог создать это, для какой цели?
Возле конюшни меня встречал уже знакомый старик с любопытными глазами.
— Лучистый назначил Безымянного чистильщиком конюшен, — сообщил ему
староста. — Покажи ему, где работать.
Старик кивнул, пожирая меня взглядом, и первым шагнул в темный проход.
— Ты — мой должник, Безымянный, — тихо проговорил он, когда мы шли по
проходу. — Я носил тебе еду, пока ты лежал больной, отгонял мух и оводов.
Я отогнал даже одного шершня. Ты бы умер, если б он тебя укусил. Теперь ты
должен делиться со мной едой, а если не захочешь — скажу старостам, и тебя
выгонят работать на поля. Пока к тебе только присматриваются, и если ты
окажешься лентяем или неумехой — тогда точно твое место будет на полях.
«То, что ты мне носил, сам же и сожрал», — подумал я.
Мы начали спускаться по лестнице, уходящей под пол, и скоро очутились в
подвальном помещении, среди маленьких, ни на что не годных комнаток и
коридорчиков, в которых было полно старых тряпок, грязной посуды и мусора.
— Если хочешь, будешь жить здесь, — сказал старик. — Мы с Укравшим Мясо
перебрались сюда, и нам нравится, хотя говорят, что здесь ночами
прохладно. Если не понравится, перебирайся к остальным в барак.
— Как тебя зовут? — спросил я старика.
— Я — Друг Лошадей, — с достоинством ответил тот. И прибавил: — Это мое
второе имя.
— А первое? — нехотя поинтересовался я.