Два раза мы останавливались, чтобы дать дорогу крытым экипажам с
маленькими темными окошками.
— Кто-нибудь знает, куда мы едем? — спросил я, чтобы разрядить тягостное
молчание.
Ответом была подозрительная тишина. Переспрашивать, унижаться мне не
хотелось, но терпеть пренебрежение было также неприятно. Через минуту
заговорил возница.
— Прорва разрушила полотняную мастерскую Лучистого. Обломки посланника
упали прямо на крышу. Нужно поискать уцелевшие вещи.
Я сказал «угу» и попытался увидеть Холодные башни. В эту минуту цокот
копыт стал более гулким, мы выехали на круглую площадь.
Я невзначай повернул голову. И тут мое сердце будто кольнуло ледяной иглой.
Спокойно. Главное — спокойно.
В центре площади приподнималось широкое овальное возвышение из серого
камня. На нем я увидел очень ржавую деформированную конструкцию,
напоминающую поваленную набок буровую вышку. Вытянутая десятиметровая
пирамида, собранная из балок и уголков, направляла свое острие в сторону
Холодных башен.
У меня по коже поползли мурашки. Забыв про все на свете, я соскочил с
повозки и подбежал к постаменту. Память, как разорванная артерия,
толчками, порциями, всплесками выдавала обрывки картин и образов, которые
непременно сходились на этой ржавой железке, открывшей мне на мгновение
окно в иную жизнь.
Вытянутый железный корпус. Острый наконечник… его нет, видимо,
отломился. По бокам и сверху должны быть короткие округлые крылышки, их
тоже нет, остались только обломки. Изогнутая дуга наверху — это то самое
место, к которому крепился край стеклянного колпака…
Передо мной — остов истребителя. Я протянул руку и коснулся шершавой
ржавчины. Меня словно прошило током. Я не знал, с чем сравнить это
чувство. Словно бы проснулся — и обнаружил в руках сокровище, которое
только что видел во сне.
Только тут я заметил, что с повозки раздаются негодующие крики. Меня
ждали. Я провожал умерший истребитель глазами, пока мы не свернули за угол.
— Что это было? — спросил я. Словно повисла тишина. Похоже, меня тут не
очень любили.
— Старая вещь, — ответил через некоторое время возница. — Давно здесь
поставили, чтобы отпугивать посланников.
— Много она отпугнула, — с презрением проговорил кто-то из работников.
— Сейчас уже никто не верит в старые вещи, — мирно согласился возница.
«А зря, — подумал я. — Во что еще верить, если не в истребители? Чем бы ни
были эти посланники, им стоило бояться истребителей. По крайней мере,
раньше».
В этот момент я понял, что означали металлические детали, за которые в
конюшне привязывали лошадей. Это части древней системы обслуживания
истребителей. Может, топливный трубопровод, может, подводка энергии для
каких-то инструментов. Меня это открытие уже не взволновало и не
обрадовало. Собственно, чему теперь удивляться?
Вскоре мы оказались на окраинах. Я увидел настоящие трущобы —
нагромождения серых уродливых лачуг, среди которых ковырялись люди.
Видимо, это были те, кто стекался к городу, чтобы обрести защиту под сенью
Холодных башен — Но поскольку никто их здесь не ждал, пришлось осесть на
дальних пустырях, настроить убогих жилищ из камней, кусков дерева и
старого железа. Чем они жили, как добывали свой хлеб — пока я не мог
понять.
Хижины были настроены беспорядочно, поселение не имело и намека на улицы
или перекрестки. В конце концов наши повозки намертво застряли в путанице
домов и мусорных куч. Нам пришлось продолжать путь пешком.
Место катастрофы было видно издалека. Обломки посланников возвышались над
серыми трущобами, как кости гигантского животного. Может, они и были
костями. Я еще этого не понял. Мне были видны несколько самых больших
обломков — один закручивался спиралью, как разрез морской раковины, другой
весь состоял из угловатых ячеек и пучков тонких стержней. Что это было —
машина или организм, — я не знал.
Наконец показались первые следы разрушения. По правде сказать, груды
щепок, камней и разбросанные повсюду вещи наводили на мысль о свалке, а не
о городских развалинах. Но иначе и быть не могло, если город изначально
создавался из подручного мусора.
По руинам ползали люди, растаскивали руками обломки, доставали уцелевшее
барахло. Одна женщина — страшно худая и почти безволосая — уставилась на
нас, опознав людей, которые пришли расчищать завалы.
— Здесь поищите, — растерянно сказала она, показывая на обвалившийся дом.
— Должен быть мальчик. Я одна никак…
Ее отстранили с дороги, и мы пошли дальше. Вскоре нас окликнули. Двое
старост сидели на камнях и варили на костре какую-то баланду. Я понял, что
это и есть место, где нам предстоит работать. Старосты были усталыми и
продрогшими — похоже, они всю ночь стояли здесь на посту.
Мы с ходу приступили к делу. Вытаскивать бревна было нелегко, и наша
работа сначала текла вяло. Но потом появился возница с отпряженной
лошадью.
Мы с ходу приступили к делу. Вытаскивать бревна было нелегко, и наша
работа сначала текла вяло. Но потом появился возница с отпряженной
лошадью. Мы цепляли бревна и крупные обломки веревкой, а лошадка
оттаскивала их в сторону. Все найденные вещи — будь то моток полотна или
помятая железная кружка — мы складывали в кучу, за которой приглядывали