ярусы, чтобы разместить пассажиров в два слоя…
Я и дальше шел на большой высоте, рискуя потерять сознание от недостатка
кислорода. Гораздо хуже было бы ночное столкновение с ордой аэроидов. Лишь
на рассвете я нашел базу. Опустился на прежней стоянке, где на меня
вытаращился изумленный охранник. Я сразу заметил второй бомбардировщик —
значит, остальные дошли благополучно.
Меня терзала усталость, которую усугублял страх не успеть. Первым делом я
побежал на деревенскую площадь и начал бить в железку на столбе, объявляя
тревогу.
Через некоторое время сонный народ начал сползаться ко мне, спрашивая, что
происходит и откуда я взялся. Объясняться с каждым было ни к чему. Я
дождался, пока соберется побольше людей, и влез на старую телегу.
Объясняться с каждым было ни к чему. Я
дождался, пока соберется побольше людей, и влез на старую телегу.
— Что случилось? — крикнул кто-то из толпы.
— Пока ничего, но скоро случится. Мы немедленно начинаем общее
переселение. Сегодня же утром большая машина повезет на Новую землю женщин
и детей тех, кто уже там. Охрана полей на сегодня отменяется. Все пилоты
летят со мной — мы должны пригнать сюда побольше новых машин.
Люди бестолково таращились, не понимая, что на меня нашло, Я не хотел пока
объяснять причину спешки — рано сеять панику.
— Всем, кто останется на базе, заняться сбором вещей, инструментов и
припасов. К работе приступить немедленно, время дорого. Кому-то нужно
облететь деревни и собрать наших людей, которые ночуют там.
— Это мы ночуем, а они уже на полях, — проговорил кто-то.
— Значит, придется облететь и поля. Крестьянам можно говорить, что мы
переселяемся, чтоб собирали вещи, кто хочет. Лучше всего, если пилоты
вылетят прямо сейчас, а позавтракают в дороге.
— Так что случилось?
— Это я объясню позже, когда будем на Новой земле…
Я от усталости говорил вяло и не очень убедительно, и все чаще замечал,
что на меня смотрят странно. Как на пьяного. Закончив речь, я спрыгнул на
землю и остановился. Я не мог решить, куда идти и что делать в первую
очередь. Может, отправиться на стоянку, начать готовить технику?..
Меня тронул за плечо кто-то из погонщиков, из старой гвардии.
— Пойдем, поешь, выпьешь, что ли… На тебя смотреть страшно.
Я кивнул и поплелся за ним. Едва вошел в натопленный дом и упал на
скамейку, как силы разом оставили меня. Найти бы себе заместителя, который
все сделает, а самому — спать.
Но заместителей у меня не было. И быть не могло — никто не знал дорогу к
хранилищам.
— Так ты объяснишь, чего страх нагонял? — спросил погонщик, глядя, как я
ковыряюсь в тарелке с кашей.
— Здесь скоро будет очень опасно. Гораздо хуже, чем бывало раньше.
— Хм… Ничего не понятно. Тут говорили, ты упал прямо в Прорву, погиб,
наверно.
— Да, упал. Но не погиб. Потому и знаю, что отсюда всем нужно бежать.
Я вновь сравнил, сколько людей живет на континенте и сколько мы успеем
перевезти. Мне стало горько — я почувствовал себя капитаном гибнущего
корабля, у которого лишь пара спасательных жилетов.
От стоянки начал доноситься свист включенных двигателей. Я бросил ложку и
отправился туда. Набралась эскадрилья в четыре десятка машин. Я приказал,
чтоб в каждую машину садились, кроме пилота, по два-три человека. На
обратном пути они поведут новую технику.
На меня смотрели косо. Людям не нравилась эта неудобная спешка, которую я
не соизволил даже объяснить. Однако пока меня слушались.
Мы поднялись в воздух, не теряя времени. Я засыпал за штурвалом, поэтому
сразу показал направление, настроил приборы и отключился.
Сон длился, казалось, одну секунду. Не успел я закрыть глаза, как снова
пришлось стряхивать дрему, выбираться из кабины и, что самое скверное,
лезть в холодную воду.
Однако купание пошло на пользу. Сонливость в момент улетучилась. Пилоты
столпились на берегу, изумленно глядя, как из-под воды со скрежетом
выползает исполинская железная конструкция, обросшая илом. Все были
поражены, хотя в последнее время наших людей стало трудно чем-то удивить.
— Работаем быстро и весело, — сказал я, взобравшись на нулевой уровень и
вооружившись тесаком. — Смотрите за мной, все очень просто и безопасно.
И я начал разносить на куски ближайший из контейнеров, уворачиваясь от
осколков и струй консерванта.
Когда под кучей темной слизи прорисовался
контур истребителя, люди возбужденно заговорили. Прежде меня многие
спрашивали, откуда берутся боевые машины, но никому в голову не приходило,
что именно отсюда — из-под воды, из черной скорлупы.
— Начинайте, — скомандовал я, отойдя в сторону, чтоб вытряхнуть из-под
куртки натекшую с верхних уровней воду.
Пилоты принялись за работу. Одни разбивали контейнеры и снимали с машин
остатки консервирующего состава, другие здесь же начинали проверку и
восстановление систем после хранения.
Я побыл возле хранилища недолго, а затем сам двинулся в обратную дорогу,
не дождавшись первой партии. Нужно было проследить, как на базе идет
подготовка к отбытию, и присмотреть площадку, на которую вскоре
приземлятся сотни новых машин.
Небо было серым, солнце едва проглядывало сквозь облачную пелену. С высоты
я видел, как велика эта земля, я представлял, как много здесь людей, и