любом деле — от собирания грибов до бальных танцев. Катенька была
единственным человеком в той жизни, с которым я чувствовал себя легко. А
здесь нет ни одного такого. И все равно, я не тоскую по той жизни, не
рвусь обратно. Это, наверно, неспроста.
Я вдруг заметил, что на рукаве у Надежды желтеют какие-то пятна.
— Ты обо что-то испачкалась, — сообщил я. Она посмотрела, почистила рукав
травой.
— Наверно, смазка от блока.
— Смазка? — я вскочил. — Да как же я раньше не подумал?
В самом деле, металл местами покрывала какая-то скользкая масса — я помнил
это, но не обратил внимания в нужный момент.
— Ты говорила, вы ставили истребители на хранение? — взволнованно
заговорил я.
— Мы не ставили, мы готовили, — ответила она, удивленная моим напором.
— А не эту ли смазку вы использовали?
— Может, эту. А что такое?
— Ты еще спрашиваешь?! А ну, подумай, откуда мог здесь взяться этот блок,
новенький, с иголочки, да еще и в смазке?
Она пока не понимала, к чему я клоню.
Она, в отличие от меня, не видела
контраста между блестящей, новенькой деталью боевой машины и безрадостным
царством ржавчины, по которому мы продвигались. Но я уже сделал выводы и
принял решение.
— Немедленно возвращаемся к тому месту! «Найдем, — думал я, глядя на
дорогу и нещадно погоняя нашу бедную лошадку, не успевшую даже вдоволь
насытиться. — Отыщем, пусть даже придется там все на брюхе проползти.
Наверняка мальчишки подобрали это где-то недалеко от деревни — ведь не сто
километров тащили они этакую тяжесть?»
— Где ваша техника может храниться, вспоминай, Надюха! Где — в ангарах, в
пещерах, в подземельях?
Она с досадой морщилась, говорила, что делали по-всякому, но всегда
тщательно маскировали, и искать будет непросто, тем более что сама она в
тех работах не участвовала. Вдвойне тяжело будет потому, что за несколько
сотен лет слишком сильно поменялся лик этой земли.
Я издалека увидел тот заболоченный кустарник, где мы нашли груду мертвецов
рядом с потухшим аэроидом. Видимость после дождя была прекрасной, и я уже
с дороги заприметил несколько ветхих домишек, потемневших от воды.
Возвращаться к мертвецам не было ни нужды, ни желания, поэтому я без
промедления направил повозку на деревенскую улицу.
Это была не первая мертвая деревня из тех, что я видел. Но здесь люди жили
еще совсем недавно, дома не успели осесть, обветшать, поэтому настроение
стало особенно угнетенным.
Я остановил лошадь посреди деревни и огляделся.
Мой пыл сразу угас — искать было негде. Вернее, искать можно было везде с
равным успехом: вдоль чахлых огородиков, куда крестьяне натаскали торфа из
болота, у берегов мутной медленной речушки, что петляла прямо между домов,
в заросших кустарником болотах, огородивших деревню с трех сторон.
Ничто в этом пейзаже не напоминало о том старом мире, который мог бы
оставить нам в наследство несколько хорошо сохранившихся боевых машин. Я
надеялся лишь на свою спутницу. Может, она узнает эти места и что-то
вспомнит. Но и она смотрела по сторонам так же безучастно, как я.
— Будем ездить, — проговорил я, — пока всю округу не просмотрим. Может,
заметим что-то необычное. Если увидишь хоть самую малость — сразу говори
мне.
— Что я должна увидеть? — с отчаянием воскликнула Надежда.
— Тебе лучше знать, девочка. Когда я жил здесь — мы истребители не
хоронили. Мы летали на них. Да и не был я здесь, все это лишь сны и
видения. Так что все в твоих руках. Только в твоих.
Затея была почти безнадежная, и я хорошо понимал это. Мы могли лишь зря
потерять время. Хотя что значит «зря»? Времени не жалко — его у нас
достаточно. И время стоило тратить на то, чтобы проверить тот единственный
шанс из тысячи, который может перевернуть этот мир.
— Боюсь тебя разочаровать, — хмуро проговорила Надежда.
— Ты не бойся, а смотри в оба.
Мы тронулись. Мертвая деревня глядела на наши потуги слепыми
глазами-окнами. Мы проехали в один конец, потом вернулись. Объехали
деревню вокруг с той стороны, где было посуше.
Надежда стала мрачной. «В самом деле, — думал я, — что она может здесь
увидеть?» Вокруг деревни были только однообразные каменистые изломы земной
коры, чуть присыпанные мало-мальски плодородным слоем. Никакого намека на
тайну прошлого или старое захоронение. Никаких старых вещей, остатков
строений. Я даже поднялся на один из холмов и залез там на дерево, чтобы
посмотреть на землю с высоты. Но высота ни о чем мне не сказала.
— Хватит мучить лошадь, — тихо проговорила девушка. — Поехали, куда
собирались.
Но высота ни о чем мне не сказала.
— Хватит мучить лошадь, — тихо проговорила девушка. — Поехали, куда
собирались. Ничего мы здесь не найдем, я даже не понимаю, где нахожусь.
— У меня есть идея… — пробормотал я. — Мы можем походить по домам,
посмотреть. Вдруг обнаружим еще что-то. Наверняка у них был не только этот
блок.
— Тебе хочется ходить по чужим домам?
— Совсем не хочется. Ну а вдруг?
В этот момент мы снова находились на краю деревни. Маршрут наш не
отличался разнообразием, потому что разгуляться здесь было, в общем-то,
негде. И вдруг мы оба услышали стук. Это был одиночный громкий удар,
словно кто-то с одного маха вбил гвоздь в доску.
— Там, — сразу прошептала девушка, указав на крайний дом.