Армада плыла прямо под нами широкой шевелящейся скатертью. Аэроиды
напоминали на этот раз пушистые головки одуванчиков, правда, вместо
пушинок огромные серые шары ощетинились неровными ноздреватыми отростками.
Я понял, что нужно удирать. Но посланики были повсюду. Хуже всего, что
некоторые, кажется, начали проявлять к нам интерес: несколько десятков
шаров «всплывали» к нам, излучая слабое зеленоватое мерцание.
Хуже всего, что
некоторые, кажется, начали проявлять к нам интерес: несколько десятков
шаров «всплывали» к нам, излучая слабое зеленоватое мерцание.
Если не принять меры, то на землю мы опустимся уже мертвыми. Старик сидел
рядом, цепенея от страха. Он не шевелился, только часто-часто моргал. Мне
вспомнилось, как так же рядом со мной в кабине истребителя застыл мой отец
в тот последний для нас — нет, для него — полет. Впрочем, тогда была
смерть, а здесь — просто страх. Пока еще просто страх…
Я навалился на штурвал. Машина взвыла, скачком поднявшись на сотню метров.
Сразу тупая боль ударила в уши. Не обращая внимания, я откинул щиток,
сдвинул предохранительную планку. Сердце екнуло — а много ли у нас
боезапаса?
Но пушка ответила чередой глухих мощных толчков. Отвлекающие заряды
рассыпались веером в переполненном небе, дымные струйки перечеркнули друг
друга.
Армада дрогнула. Аэроиды замедлили ход, закружились на месте, наползая
друг на друга. Послышался рокот, похожий на далекие раскаты грома. С
облегчением я заметил, что зеленоватое излучение померкло.
С высоты я увидел, что посланники начинают собираться в кучи, разрушая
свой великолепный походный порядок. Мне это было только на руку.
Истребитель завис на одном месте, вверх кормой. Я навел прицел на
ближайшее столпотворение небесных чудовищ, и тут меня взяло сомнение. Я
почти не учился стрельбе, лишь однажды попробовал. Стоит ли ввязываться?
— Убей их! — закричал Друг Лошадей, заметив, как уцелевшие аэроиды
начинают подниматься к нам. Я бездумно нажал спуск.
В тот же момент огненный клубок вспух между землей и облачной дымкой и
опал, не оставив ни искорки. Воздух заполнил сухой треск — увидел, что
аэроиды, ломая друг друга, валятся на землю. Впечатление было такое, будто
целый остров подняли над землей и отпустили в свободное падение.
Земли не стало видно из-за пыли. Я мельком подумал, что истребитель —
инструмент грубоватый. Окажись внизу деревня или застава — камня на камне
не останется.
Я положил машину набок и отправил вниз очередную порцию ложных мишеней.
Возможно, я слишком расточительно расходовал боезапас, однако подсказать
было некому. Армада медленно перестраивалась в гигантскую спираль или
водоворот, в центре которого сталкивались и гибли аэроиды. Стоял такой
шум, словно мы находились посреди грозового шторма. Пора было уносить
ноги. Я не стал, да и не надеялся стать победителем в схватке. Я просто
внес переполох в ряды противника, а теперь можно уходить, почти не
опасаясь удара сзади.
Лезть напролом не хватило смелости. Машина, задрав нос, поднималась все
выше и выше, так что трещало в ушах. Земля внизу была уже неразличима —
просто какая-то муть, в которой шевелится аморфная масса. Услышав, как
застонал Друг Лошадей, я спохватился — надо прекращать подъем. Мы начали
снижаться, двигаясь по пологой прямой — все дальше и дальше от поля боя.
— У тебя кровь, — проговорил Друг Лошадей дрожащим голосом, но я не
обратил внимания.
— Кровь! На ушах! — снова воскликнул он, и тогда я словно очнулся.
— И у тебя, — ответил я, видя, что у старика вся борода и шея стали
ало-полосатыми от струек крови.
Он схватился руками за лицо, испуганно посмотрел на испачканные ладони и
снова уставился на меня.
— Ничего страшного, — проговорил я. — Обычное дело, скоро пройдет.
Меня мутило после небесной акробатики. Только сейчас, в безопасности, я
заметил, как дрожат руки. Не дрожат даже — ходуном ходят. Мне нужно было
ощутить твердую землю, успокоиться, а уж потом возвращаться.
Под нами стелилось ровное плато, покрытое пухом кустарника. Недолго думая,
я пошел на снижение. И вдруг заметил дымок. Память сработала тут же — мы
находились на вересковом поле, том самом, где обитал старый лысый
толкователь вещей.
Несмотря на все пережитое, у меня проскочила хулиганская мысль — свалиться
сейчас на голову этому толкователю и поинтересоваться, как он истолкует
истребитель? Но я сдержался и опустил машину в двух сотнях метров от
жилища старика, чтобы не напугать его гулом двигателя. В конце концов, нам
не до шуток, нужно еще прийти в себя и смыть кровь.
— Послушай! — горячо проговорил Друг Лошадей, едва мы оказались на земле.
— Мы сейчас победили посланников, правда?!
— Не победили, — рассудительно ответил я, — но задурили здорово.
— Я никогда не верил, что можно воевать с Прорвой! — дрожал от возбуждения
старик.
— Тебе об этом день и ночь твердят. Зачем, как ты думаешь, мы поселились в
деревне? Чтобы прогнать посланников с вашей земли. Все наши об этом знают,
кроме, наверно, тебя…
— Погонщики не собираются враждовать с Прорвой, — смущенно проговорил
старик себе под нос.
— Что?! — я остановился. — Что ты говоришь?
— Ничего, — замялся Друг Лошадей. — Люди не верят, что можно победить