хотелось. Мне еды много надо, не то что другим. — Он помолчал, немного,
потом с любопытством заглянул мне в глаза. — Ты очень странно
проговариваешь слова, Безымянный. Должно быть, ты совсем издалека. И щеки
у тебя розовые, ровные. У вас еда дешевле, чем здесь?
— Смотря какая еда, — я пожал плечами. — Я вовсе не бедный, но и у нас
есть такая еда, которую я не могу покупать каждый день.
Подумав, я добавил:
— Зато у нас нет никакой Пылающей прорвы.
— Обманываешь, — вздохнул Мясоед. — Пылающая прорва есть везде.
«Может, он и прав, — подумал я. — Пожалуй, любой мир стоит на краю
пылающей бездны».
— Скажи, Мясоед, что это такое? — я указал на торчащую из стены железку.
— Не знаю, — парень явно удивился моему вопросу. — Таких здесь много, они
всегда были. На это можно повесить сумку или привязать лошадь.
— Я так и думал, — вздохнул я.
Мы помолчали немного, потом Мясоед встал, прошелся от стены к стене.
— Все-таки хорошо, что нас не отправили на загородные огороды, — сказал
он, задавая новую тему разговору.
— Наверно, так, — охотно согласился я.
— У меня есть знакомый, который работал на огородах. Он однажды видел, как
Пылающая прорва убила сразу пятьсот человек.
Он однажды видел, как
Пылающая прорва убила сразу пятьсот человек.
— Сразу пятьсот?
— Нет-нет, он не врет. Там ведь и не такое может случиться. Она может
убить и тысячу, только… Только обычно об этом уже некому рассказать.
— Это точно.
— А знаешь, почему меня не отправили туда? Лучистый увидел, какой я
сильный, и решил оставить у себя. И ты тоже сильный. Ему нужны такие.
— Зачем тогда он держит старика?
— Ты еще не понял?! Ведь старик, — Мясоед сел рядом и понизил голос, —
старик — настоящий погребальный мастер. Скоро ему вернут прежнее имя, и
тогда у Лучистого будет собственный погребальный мастер. Это большая удача
для любого землевладельца.
— Для Лучистого так много значат его похороны, что он готовится заранее?
— Почему похороны? Старику дано право нарекать и отнимать имя.
Представляешь, какая сила?
— М-м… Да, наверно. А ты не знаешь, почему у него отобрали старое имя?
— Не знаю. Разве он станет рассказывать? Знаю только, что до этого он был
Беззаконник. Но это и так понятно. Ведь не станет же настоящий
погребальный мастер рыться в навозе, если не заслужил такого наказания.
— Наверное, не станет.
— Вот и я так думаю. Я стараюсь с ним не ссориться, да и тебе не советую.
Сказать по правде, надеюсь скопить денег и выкупить прежнее имя. Старик,
пожалуй, сможет помочь, когда ему вернут его право нарекать.
— А имя можно купить?
— Все можно купить. Всем известно, что Лучистый купил свое имя за сто
пятьдесят клинков. До этого он был… — Мясоед тревожно оглянулся, и в
этот момент светлое пятно прохода закрыл силуэт.
— Довольно бездельничать! — прогремел грозный голос старосты. Плетка со
свистом рассекла воздух. — Работайте, иначе останетесь без обеда.
НАЛЕТ
На обед обычно давали горячее. При большом везении в миске с бесцветным
варевом можно было выловить кусочек сала или хрящик. Однако я так
вымотался в конюшне, что проглотил свою порцию, не обращая внимания на
компоненты и составляющие.
Своей работой я мог с полным правом гордиться. Стойло не удалось довести
до блеска, но все равно, по сравнению с остальными оно выглядело едва ли
не как операционная.
Потом привели обещанного коня. Его доставил незнакомый мне человек, с ног
до головы одетый в кожу.
Я никогда не был большим любителем лошадей, а здесь и вовсе потерял
надежду когда-нибудь их полюбить. Причем дело было не в лошадях, а в
людях, которые ими владели. Все животные выглядели худыми, жалкими и
невероятно грязными. Почти у каждой лошади имелись какие-нибудь болячки.
Конь, которого привел кожаный человек, был потолще и порезвее остальных,
но такой же запущенный. Грязь едва ли не сыпалась кусками с его боков и
брюха.
Похоже, о необходимости чистить лошадь здесь никто еще просто не догадался.
— Куда вести? — спросил меня кожаный человек. Я представил, что сейчас
этот ходячий комок грязи поселится в чистоте, которая стоила мне столько
сил, и
даже поморщился. Стало просто обидно.
— Идем, — вздохнул я и первым направился в проход.
— Задешево ваш хозяин купил лошадку, — сообщил мой попутчик.
Я промолчал, потому что совершенно не интересовался сделками, которые
совершает Лучистый.
— Она плохая была, эта лошадь, — продолжал незнакомец. — Ее Пылающая
прорва напугала. Потому и так дешево. Но мы с ней пару дней у себя
потрудились, дурь выбили. Теперь она ничего, смирная…
— Здесь, — сказал я, открывая дверь стойла.
..
— Здесь, — сказал я, открывая дверь стойла.
Кожаный человек завел лошадь в стойло и удалился, посоветовав напоследок
не кормить ее капустой, потому что «она от этого звереет».
Я с унынием посмотрел на несчастное грязное животное, поселившееся рядом
со мной. Оно походило на бродягу, переночевавшего под дождем на помойке.
После недолгого раздумья я решился на акт милосердия.
Найдя в куче мусора нечто, похожее на скребок, я шагнул в стойло и
приступил к чистке. Без всякого корыстного умысла, а просто из уважения к
этому благородному животному, которое с древних времен выручало человека и