— Откуда? — властно спросил Подорожник.
— Деревенские мы, — ответил за всех возница, опустив глаза к земле. —
Ездили по старым огородам, думали, может, соберем чего.
— И много набрали?
— А вот, — мужик нахмурился и кивнул назад, где стояли еще две повозки.
Мы подошли. Возница откинул большую серую тряпку, и мы увидели пять
мертвых тел, аккуратно сложенных на соломе. Все были черные, словно в
мазуте.
— Посланники? — коротко спросил Подорожник.
— Один. Мы только-только разошлись по сторонам, а тут он. Из рощи тихонько
вышел, никто и не заметил сначала. Все поле поперек прополз, а кто ближе
стоял, те и почернели. Вон, в другой телеге еще трое.
— Какой он из себя был?
— Такой… — крестьянин задумался и сделал несколько неопределенных
жестов. — Словно рыбу пополам разрезали. Блестящий.
— Знаю таких, — кивнул Подорожник. — И куда делся потом?
— Не видали. Ушел за холмы. Мы сразу оттуда уехали.
— Ну а мы-то проехать сможем?
— А почем нам знать? Езжайте. Может, он вас и не тронет.
Я молчал, украдкой рассматривая крестьян. У них были пыльные лица и
наивные, немного виноватые глаза. На передней повозке стояло несколько
корзин. Одна меньше чем на треть была заполнена какими-то клубнями. Это
все, что успели набрать несчастные люди, заплатив жизнями своих товарищей.
— Видал, что делается, — вызывающе сказал мне Подорожник, когда мы,
простившись с людьми, двинулись дальше.
— Надо было спросить, нет ли здесь кого еще, — подчеркнуто спокойно
ответил я.
— Разбойников, что ли? Они бы и так сказали, если б видели. Они их боятся
еще больше, чем мы.
— Послушай, а что за железо висело у них на шесте?
— Наверно, какая-то старая вещь. Глупые люди — они думают, что это их
спасет. Как видишь, не спасло.
— Далеко еще до того места?
— До огородов? Вроде близко. Да не хватайся ты за свой ножичек. Случись
такое, он тебе не помощник.
Мы двигались по наезженной просеке в реденькой дубовой роще. После
рассказа крестьян дубы казались не спокойными великанами, а чудищами с
кривыми руками-ветками. Оси повозки скрипели предательски громко. Мне
казалось, весь мир слышит, как мы здесь едем.
Неожиданно роща оборвалась. Мы увидели поле, разделенное неглубокими
канавами на несколько бесформенных клоков, бурно заросших лопухами и
крапивой.
— Вот огороды, — вкрадчиво проговорил погонщик. — А вон след, видишь?
Все открытое пространство пересекала глубокая свежая борозда, от которой
кое-где поднимались прозрачные дымки. Я почувствовал, как испуганы лошади.
Они переступали медленно и невпопад, но Подорожник и не думал их торопить.
Я почувствовал, как испуганы лошади.
Они переступали медленно и невпопад, но Подорожник и не думал их торопить.
Я услышал сзади тихий предостерегающий свист.
— Вон туда глядите! — тихо воскликнул Свистун. Мы обернулись. Я ничего не
увидел, пока не посмотрел поверх деревьев. Над дубовыми верхушками
скользил блестящий металлический треугольник, похожий на плавник акулы.
Его основание скрывали заросли. Подорожник натянул поводья.
— Не дергаться! — процедил он.
Мы замерли. Даже лошади не издавали ни звука, хотя я видел, как они
дрожат. Я следил глазами за аэроидом. Он двигался по кривой и, по моим
расчетам, должен был вот-вот показаться из-за деревьев. Мне было слышно,
как трещат ветки и кричат потревоженные птицы, тучей летая над «акульим
плавником».
Через несколько секунд мы узрели аэроид в натуральную величину. Он
перемещался по своему старому следу, перепахивая глинистую землю. Мне
по-прежнему казалось, что там, под слоем почвы, плывет огромная рыбина,
выставившая на поверхность плавник.
Мы молчали и не шевелились. У меня с подбородка капал пот, но я и не думал
вытирать его. Пальцы обеих рук вцепились в бока повозки — я словно сам
себя сдерживал, чтобы не шевелиться. Если аэроид и дальше пойдет по своему
следу, то вскоре окажется от нас всего в десятке метров — там, где борозда
пересекала дорогу.
Одна лошадь со второй повозки не выдержала и фыркнула, начав топтаться на
месте. Я готов был убить ее за это. Аэроид приближался. Когда он пересек
дорогу, нас задела волна горячего воздуха. Тускло блестящая металлическая
махина прошла мимо, дыша жаром. Она была гладкой, без стыков и сочленении,
словно вырезанная из одного куска. Я скосил глаза на погонщика — жив ли
он, не почернел ли. Он сидел неподвижным истуканом. Двигались лишь зрачки,
а еще подрагивала щека.
— Уходит, — прошептал он. — Только бы не взлетел.
Аэроид не взлетел. Он скрылся в зарослях на другом конце поля, и некоторое
время нам была видна его верхушка, затем и она пропала.
Погонщик от души прошелся кнутом по лошадиной спине. Повозка едва не
развалилась, когда перепрыгнула через борозду на дороге. Мы неслись, как
на ипподроме, и я боялся вылететь наружу. Уже давно позади остались и
деревня, и огороды.
Наконец Подорожник дернул поводья, давая возможность лошади отдохнуть
после бешеной гонки. Он посмотрел на меня и вдруг расхохотался.
Подъехавшие следом Свистун с Медвежатником тоже начали смеяться, и мне
ничего не оставалось, как поддержать компанию. Это было самое доступное
сейчас средство снять напряжение.
Дальше мы ехали не спеша. И в мыслях, и в теле ощущалась тяжелая, почти