Дети Ржавчины

тоннель, уходящий вниз, и две металлические полосы, проложенные по его

полу. Рельсы…

Я торопливо пробрался в проход и сделал несколько шагов по тоннелю. И все

же не выдержал, обернулся. Конечно, я не увидел за спиной ничего, кроме

стены с неровной темной дыркой. Воображение напомнило мне про лесные

заросли и солнце, разгорающееся среди редких прозрачных облаков. Туда еще

можно было вернуться. Только нужно ли?

…Я шел и шел вниз, чувствуя, как напряжена огромная масса земли надо

мной. Подземный коридор оказался однообразен — только стены и потемневшие

рельсы.

Потом я начал «плыть». Это случилось перед тем, как я наткнулся на

округлую, похожую на галошу вагонетку с каким-то тряпьем на дне.

Рассматривать ее я не хотел, потому что уже появилась тошнота, закружилась

голова и заныли суставы. Мне было не до вагонетки. Я испугался, что

наглотался каких-то подземных газов. Но все равно убедил себя идти дальше.

Мне стало хуже. В ушах зазвенели колокольчики, загомонили сотни голосов,

запели трубы. Я терпел. Иногда казалось, что я на несколько мгновений

теряю сознание и иду как бы по инерции. Потом это проходило. Потом —

возвращалось опять. Стены вдруг становились зыбкими и тряслись, как желе.

Я делал над собой усилие — и шел дальше.

Неожиданно я упал на колени, и меня вырвало.

Поднявшись, я охнул от внезапно ударившей по вискам боли. Теперь мне было

по-настоящему страшно и тесно в этом подвале. Тем более что, поднявшись, я

не вспомнил, куда и откуда иду. Тоннель был горизонтален и одинаков во

всех направлениях. Правда, стены казались уже не такими гладкими и больше

напоминали внутренности природной пещеры.

Я сунул трясущуюся от слабости руку в карман, достал зажигалку и двинулся

в направлении, которое огонь указал мне своим подвижным красным пальчиком.

Стало холодно, и я едва шевелился. Тошнота и головная боль не слабели, к

ним прибавились кашель, резь в горле. Я уже не способен был чувствовать

ничего другого, кроме этих мук, и почти не испытал облегчения, когда

впереди мутным пятном загорелся дневной свет. Я вывалился из пещеры и упал

на мелкие камни, напоминавшие речную гальку. Меня снова вырвало.

Я лежал на спине, наблюдая, как вокруг шевелится густой туман. Когда холод

доконал меня, я перевернулся, встал на четвереньки и пополз, не обращая

внимания на камни, которые впивались в ладони и колени. Вокруг были валуны

в человеческий рост и выше. Туман скрывал их, иногда я цеплялся за них

плечами.

Потом я выбрался на ровную площадку и распластался на ней, отдыхая. По

горлу и пищеводу вновь прокатилась волна судорог, но это закончилось

приступом тяжелого болезненного кашля. Едва лишь я попытался приподняться,

как сверху раздался жуткий вой, от которого я сразу покрылся липким потом.

Надо мной нависло огромное животное с кривыми желтыми зубами.

Лошадь… Это обыкновенная лошадь, но мое воспаленное воображение сделало

чудовище. Она не выла, а просто ржала. Я попытался откатиться в сторону,

чтоб не попасть под копыта, и тут в тумане промелькнули темные фигуры,

появились люди, задребезжали голоса, впиваясь мне в уши тупыми

буравчиками. Я ничего не

соображал и не сопротивлялся, поэтому меня благополучно перетащили и

бросили на телегу рядом с воняющими рыбой мешками. Чьи-то заботливые руки

опустили на меня грязную одеревеневшую шкуру со свалявшимся мехом. Я

поспешно начал заворачиваться в нее, но она давала тепла не больше, чем

лист жести.

Теперь, когда отпала необходимость куда-то ползти и что-то искать, я

понадеялся, что дурнота и слабость отпустят меня, сменившись отдыхом под

скрип медленно катящейся повозки. Но я ошибся. Мне не стало легче ни на

йоту. Тело все так же сотрясали судороги, голова на каждое движение

отзывалась волной боли. От надрывного кашля ныла грудь.

Иногда я впадал в короткое забытье, но даже там, по ту сторону реальности,

испытывал прежние муки. Рядом постоянно что-то происходило: раздавались

голоса, кто-то заглядывал в лицо, пытался напоить из стеклянной фляги.

Туман стал рассеиваться, и я увидел, что моя телега не одинока — по

каменистой дороге, обросшей чахлым кустарником, двигалась целая процессия

повозок, запряженных грустными лошадьми с тяжелой поступью. Впрочем, этот

факт я отметил лишь краем уходящего сознания…

БЕЗЫМЯННЫЙ

Меня разбудил, как ни странно, запах навоза. Он преследовал меня во сне,

я, наверно, сильно ворочался, чтоб избавиться от него, и пришлось в конце

концов проснуться. Голова была чистой. Хворь ушла, оставив меня в живых, и

это было просто счастьем. Правда, ощущалась слабость. Но мне казалось,

хороший завтрак разделается и с ней.

Воздух показался мне каким-то странным. Это чувствовалось даже сквозь

навозную завесу. Не исключено, что именно он, воздух, и стал причиной моей

болезни, пока не наступило привыкание.

Мир вокруг был полон звуков. Фыркали и били копытами в пол лошади.

Перекрикивались люди. Скрипели какие-то механизмы, а может, просто ворота

или повозки. Рядом разговаривали двое людей. Их речь была одновременно и

незнакома, и… частично понятна. Словно бы слышишь хорошо знакомую, но

переделанную на иной манер музыку. Я никак не мог уловить смысл разговора,

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138