надо подгонять какие-то частоты, я никогда этим не занималась.
— Может, я попробую?
— А ты занимался? — она смотрела куда-то в пустоту. — Просто надо быть
осторожнее. Кто-то обязательно должен летать и смотреть вокруг, пока
другие отдыхают. Иначе будет еще много погибших.
И тут я услышал хруст веток. Оказалось, крестьяне собрались вокруг и
толклись за деревьями, глядя на нас.
— Чего столпились! — с отчаянием крикнул я. — Идите, работайте!
Люди испуганно отпрянули назад, побежали на поле. «Как надсмотрщик на
плантации!» — подумал я.
Работы закончились до того, как село солнце. Поговорив с крестьянами, я
выяснил, что сегодня добыча была хорошей, а из собранной кукурузы можно
будет не меньше недели делать кашу и лепешки для всей деревни.
Люди разговаривали со мной почтительно. Я знал — они вернутся в деревню и
расскажут своим женам и соседям, что странные чужаки уничтожили орду
посланников. И с этого дня, если ничто не помешает, начнется новый отсчет
времени.
Утром мы планировали заночевать в деревне, чтобы на следующий день
спозаранку продолжить работу. Однако теперь ситуация изменилась. Нужно
было лететь на базу и смотреть, что творится там.
Мы вернулись в полной темноте. Нас никто не встречал. Лишь Подорожник
показался из тени и помог Надежде выбраться из кабины.
— Ну, что тут? — спросил я. — Где все?
— Все собрались в доме Беспалого и пьют, — мрачно ответил погонщик.
Я заметил, что он и сам не очень твердо стоит на ногах.
— По какому поводу пьем? — спросил я.
— Ну… — Понятно. Что ж, пойдем разбираться…
— Стой, — Подорожник упер ладонь мне в грудь. — Не ходи туда.
— Это еще почему?
— Сам знаешь. Не ходи, лучше будет.
— Ну, нет. Лучше не будет. Если кто-то хочет задать мне несколько
вопросов, пусть сделает это сразу. Хуже всего откладывать проблемы на
потом.
— Пусть они говорят, что хотят, но без тебя, — упрямо возразил погонщик. —
И без нее.
—
И без нее. Завтра проснутся — успокоятся. В конце концов, смерть для
погонщика — не большая редкость.
Я отстранил его руку, держащую меня за рукав, и зашагал по улице.
Подорожник спешил за мной и уговаривал идти к себе. Я не отвечал.
В доме Беспалого я услышал пьяный гомон, однако дверь открыли не
колеблясь. Посреди комнаты стоял большой стол, за ним сгрудились
погонщики. Было душно, воняло сивухой. Погонщики не ожидали, что у меня
хватит смелости вот так завалиться к ним, поэтому все сразу смолкли.
— Пьем? — произнес я, медленно обводя их взглядом. Не опустил глаза только
Собачий След. — Тогда налейте и мне.
Я взял со стола чью-то кружку, вытряхнул из нее капли вина и поставил
перед собой.
— Наливайте, ну!
Кто-то протянул кривобокий кувшин с вином, плеснул мне несколько глотков.
Все по-прежнему молчали.
— Вы что, говорить разучились? Хорошо, тогда я скажу.
Я залпом выпил вино, со стуком поставил кружку обратно.
— О чем вы тут шепчетесь, я догадываюсь. Не понимаю только, почему меня не
позвали?
Я остановил взгляд на лице Собачьего Следа.
— Сегодня погиб Беспалый, — проговорил он, словно обличая меня. — Погиб за
мешок кукурузы!
— Это не просто кукуруза, — ответил я. — Это еда для вас, ваших женщин и
детей. Вы разве никогда не видели, как люди гибнут за еду?
— У нас и так была еда, — огрызнулся погонщик, однако отвернулся.
— Не у вас, а у меня. Я давал вам еду. А теперь вы будете зарабатывать ее
сами. Кто боится погибнуть за еду — проваливайте. Возвращайтесь на
заставу, нанимайтесь к кому хотите и гибните за его деньги. Есть желающие?
Никто не ответил. Я повернулся и пошел к двери. Но на пороге обернулся.
— Еще раз повторяю: кто не желает работать с крестьянами, тот завтра же
утром должен убраться отсюда. Надежда и Подорожник ждали меня на улице.
— Идите на стоянку, заприте машины, — сказал я и побрел в свой дом.
Ночью мне отчего-то не спалось. На улице дул ветер, трещали кусты в
болоте, а я лежал с открытыми глазами и слушал. Мне хотелось одеться,
взять с собой тесак, пистолет, пару лепешек и уйти из деревни. Исчезнуть,
словно меня никогда не было. Я не боялся бунта погонщиков, однако не был
уверен, что правильно сделал, когда подошел к ним со своими мерками. Если
они не поняли меня сегодня, то можно смело оставить надежды договориться с
ними по-хорошему.
Неужели этих людей можно только купить или запугать?
Я лежал, пока в окно не заползли предрассветные сумерки. Заснуть так и не
удалось, поэтому я оделся и вышел из дома. Ветер стих, стояла глухая
тишина, в которой вздыхал и ворочался туман — такой густой и холодный, что
можно было не умываться. Я пошел между домов, не зная куда и зачем. Просто
шел, чтобы не лежать зазря в кровати и не мучить себя.
Потом я услышал, как кто-то шлепает по лужам. Из тумана выплыл один из
наших пилотов-погонщиков, настолько пьяный, что подкашивались ноги.
Он тоже заметил меня и остановился, пытаясь навести в глазах резкость.
Когда мы поравнялись, он меня наконец узнал и недовольно пробормотал:
— Что ты тут шатаешься?..
Я молча прошел мимо. Выходку легко было объяснить концентрацией этилового
спирта в крови. Однако прежде никто из наших со мной так не говорил — ни
трезвый, ни пьяный.
Впереди прорисовались вытянутые тела истребителей. Примерно через час