эти годы я, конечно, каждый день видел ее, но видел каким-то боковым
зрением, и Лера в моей памяти почти не отложилась.
Уже после школы мы как-то раз случайно увиделись с ней в одной компании и
после этого стали здороваться. Просто слегка кивали друг другу при
встречах. Эти встречи были частыми, потому что мы по-прежнему жили в одном
районе. Но это ничего не изменило. В моей жизни ее по-прежнему не было.
Потом произошло несчастье с Надеждой. С тех пор я стал здороваться с Лерой
куда более тепло и приветливо. Я в ту пору особенно остро ценил своих
знакомых — и близких, и далеких, и случайных. Однажды мы заговорили друг с
другом на автобусной остановке. Потом нашелся какой-то повод вместе зайти
ко мне. И все. Как-то незаметно, легко, естественно она заполнила мой
опустевший дом. И осталась в нем.
Я стал охотнее возвращаться туда. А потом Лера с огромной радостью узнала,
что я, оказывается, не против, если к нам будут заходить ее подруги. В
моем жилище наконец-то снова зазвучали живые голоса и смех. Одним словом,
стеклянный шар, отделивший меня от мира людей, дал трещину…
Гораздо позже от одной из ее подружек я узнал под большим секретом, что
неприметная угловатая девочка Лера еще в восьмом классе влюбилась в
мальчика Олега, который был на целый год ее младше. А так как в силу
различных причин выйти замуж ей не удалось, детская влюбленность
непостижимым образом выжила и дождалась своего часа.
И еще не раз в стремительно бегущем потоке времени и дел я останавливался
и задумывался. Я ведь должен быть по гроб ей благодарен. Я должен хотя бы
иногда показывать ей это. В такие минуты мне хотелось подарить Лере
огромный букет. Или пойти вместе с ней в магазин и просто так, без повода,
купить самый роскошный наряд.
Но все забывалось, все выветривалось, все откладывалось на потом. А Лера
продолжала все так же стирать, готовить, заботиться, любить, ничего не
требуя взамен. Я был рядом — этого было достаточно.
…Посреди ночи я вдруг проснулся. Лера сидела около и пристально
вглядывалась мне в лицо.
— Олежек… Что случилось?
— Что? — переспросил я, медленно вырываясь из мира снов.
— Ты почему плачешь? Ты уже целый час плачешь!
— Плачу?
Я вскочил. Сна как не бывало. Потрогал лицо — глаза и щеки оказались
мокрыми. Я был поражен: я не плакал уже много лет, я не выдавил из себя ни
слезинки, даже когда навсегда прощался с единственной любимой женщиной.
И тут меня посетило странное чувство. Оно появилось ниоткуда, сжало сердце
холодными тонкими пальчиками, подержало совсем немного — и ускользнуло
прочь.
— Подожди, — пробормотал я, поднимаясь с кровати. — Не ходи за мной.
Лера — умница. Она не пошла, хотя, я это знал, ей очень хотелось быть
сейчас рядом. Я включил свет на кухне, уселся на холодную табуретку. Уши
сдавила удушливая ночная тишина, ее не разгоняло даже шипение
прохудившегося водопроводного крана.
Что это было? Я пытался вернуть в памяти и расшифровать посетившее меня
необычное состояние. Я был уверен, это не пережиток дурного сновидения, а
что-то совсем другое…
Немного тоски, немного бессилия, немного ласкового тепла от какого-то
ускользающего воспоминания. Маленькая скоротечная трагедия…
Я продолжал сидеть, поджав мерзнущие ноги, глядя на равнодушно белую
поверхность холодильника. Шипел кран. Горела желтая лампочка над головой.
Попытки разобраться в себе ничего не давали. Я был убежден только в одном:
что-то во мне изменилось, порвалась некая ниточка или лопнула скорлупа,
хранившая нечто важное, бесконечно далекое и дорогое.
Утро вечера мудренее, решил я наконец. И отправился спать. Свет уличного
фонаря отразился в открытых глазах Леры. Вот ведь дуреха, не уснет, пока я
не успокоюсь.
Я устроился поудобнее, закрыл глаза. И тут… Вот оно! Я увидел то, что
тайком выжидало в бездне подсознания, оно наконец выглянуло из мрака,
показало свой маленький кусочек.
У меня заколотилось сердце, а все остальные части тела онемели, словно бы
сейчас решалось — жизнь или смерть.
Не сошел ли я с ума?
…Пронзительно синее небо. До горизонта — степь, покрытая редкой
бледно-зеленой травкой. Где-то рядом водоем — блики играют на стенах
приземистых строений с круглыми крышами. Все настолько яркое, реальное,
полное мелочей и деталей, словно я сижу перед телевизором, а не лежу с
закрытыми глазами на кровати.
Я не выдержал и открыл их. Видение растаяло.
— Не спишь? — прошептала Лера.
— С чего ты взяла?
— Слышу, как ты дышишь.
Я повернулся на бок, закопался в одеяло, чтобы меня было не видно и не
слышно.
Через минуту картинка вернулась. Теперь она принесла с собой шум ветра и
даже запахи. Я почувствовал, что могу шагнуть в нее из темноты своей
спальни, словно на ярко освещенную сцену. Каждую секунду рождались новые
подробности и ощущения, и вскоре я уже чувствовал даже солнечное тепло на
лице.
Но смотреть на степь быстро надоело. Что, если попробовать повернуться?
Там, кажется, должен быть такой длинный прямой пруд, похожий больше на
канал с песчаными берегами. Мы вечно бегали туда купаться и нырять с
пушки. Да, именно с пушки!
Стоп! Боже праведный, откуда я все это знаю? Откуда это взялось в моей
бедной голове?!!
Ответа не было. Одна половинка моего существа была сейчас там, другая же