касается операций Ведомства.
— Да, я своим напомнил. Вы остаетесь?
— Да… — я, прищурившись, посмотрел в небо. — Мы остаемся.
Небо было чистым, пока. Но чем скорее отсюда уйдут посторонние, тем лучше
для них.
— Поторапливайся, лейтенант. Как тебя зовут-то?
— Виктор.
— Спасибо, Виктор, вы сегодня нас здорово выручили.
— Служба.
Через десять минут мы остались одни, если не считать связанных старост.
Подорожник выбрал двух хороших коней, приторочил к седлам иглострелы. В
сумки положил трофейные припасы — нам предстояла неблизкая дорога, и
наверняка придется ночевать в пути. На третью лошадь мы взвалили
связанного Горелого.
— Надо бы этих развязать, — проговорил я, кивнув на пленных.
— Сами развяжутся, — глухо проговорил Подорожник. — Поехали…
КОЛОНИЗАЦИЯ
Однако далеко уехать нам не удалось.
Едва мы пришпорили коней и выбрались
в долину, из-за скал появились два истребителя. Нас не было в деревне
слишком долго, и, видимо, кто-то побеспокоился послать вдогонку
разведчиков. Мы принялись успокаивать неприученных к технике коней, а тем
временем обе машины приземлились.
Нас нашли Медвежатник и еще один бывший погонщик, совсем молодой парень по
имени Догнавший Ветер. Я приблизился к Медвежатнику, он вылез из машины и
посмотрел на меня испуганно.
— Что еще? — в сердцах проговорил я, думая, что разведчики принесли
вдобавок ко всему плохие вести с базы.
— У нас сегодня очень дурной день, — проговорил погонщик, опуская глаза. —
Мы знаем, Друг Лошадей нам все рассказал.
— Друг Лошадей? — переспросил я.
— Да, он там, — ответил Медвежатник и кивнул на второй истребитель.
Я стегнул лошадь, и она боязливо приблизилась ко второй машине, из которой
уже выбрался Догнавший Ветер. Старик, разодранный и окровавленный, лежал
на задней скамье. Его грудь судорожно вздымалась.
Я перелез к нему. Он с трудом открыл глаза, коснулся меня дрожащей рукой.
— Живые — — прошептал он. — Живые. А где… где девочка?
— Молчи, — сказал я.
Я начал осторожно ощупывать его тело. Он приглушенно охнул, когда я
коснулся груди. Похоже, были переломаны ребра.
— Дышишь свободно? — спросил я.
Он не отвечал, только постанывал, закрыв глаза. Я вдруг подумал, что
должен вернуться с ним в тоннель и на том конце отправить в нормальную
больницу, где ему помогут. Но затем понял, что это невозможно. Ведомство
уже все знает. Меня перехватят, едва я высуну нос из тоннеля, и для
старика это ничем хорошим не кончится.
— Ну, поехали, что ли? — несмело проговорил Догнавший Ветер.
Я посмотрел на Подорожника. Он сидел в седле поодаль, совершенно
равнодушный ко всему. Медвежатник протирал курткой стекло истребителя.
— Как вы нашли старика? — спросил я.
— Увидели дым, сгоревшую машину, — ответил Догнавший Ветер. — Старик
неподалеку лежал. Думали, мертвый, а чуть тронули — он как завыл… А
женщина где?
— Она погибла.
— Мы, когда машину увидели, думали, все погибли. А старик живой оказался.
И вы тоже.
— Парни, где ж вы раньше были… Мы сегодня найдем какого-нибудь лекаря?
— У крестьян надо спросить, — пожал плечами погонщик. — Наверно, найдем.
Скорей бы надо, а то темнеет… Что это за парень поперек седла?
Я подошел, взял Горелого за волосы и приподнял голову.
— Узнаешь?
На лице Медвежатника промелькнул испуг. Он еще ни разу не видел главного
помощника Лучистого в столь жалком положении, но боялся его по-прежнему.
— Зачем он нам?
— Не нам. Увидишь, кому…
Через несколько минут мы были в воздухе. Горелого поместили на полу позади
сидений. Солнце садилось, я чувствовал, что смертельно устал. Медвежатник
полез было с расспросами, но я отмахнулся. Сказал только, чтоб сначала мы
залетели в деревню, которую недавно сожгли каратели.
Мы не стали приземляться и разговаривать с уцелевшими крестьянами. Когда
машина зависла в двух метрах над землей, я откинул стеклянный колпак и
выбросил Горелого на деревенскую улицу. Это видели несколько человек. Я
был уверен, что с помощником Лучистого поступят, как он того заслуживает.
К нашему возвращению на базу уже вечерело. Люди издалека заметили в
воздухе машины и собрались нас встречать. Но, увидев наши лица, все
поняли, что дело плохо. Медвежатник и Догнавший Ветер сразу рассказали о
случившемся и предупредили, чтоб к нам никто не лез.
Медвежатник и Догнавший Ветер сразу рассказали о
случившемся и предупредили, чтоб к нам никто не лез. Друга Лошадей
осторожно извлекли из кабины и унесли на попечение женщин.
Я попытался заговорить с Подорожником, однако он отстранился и пошел на
площадь, где горел большой костер и стояли накрытые к празднику столы. Сев
во главе пустого стола, он придвинул к себе бутылку.
У меня от усталости подгибались ноги, и я побрел к себе в дом. За ночь я
несколько раз просыпался, вскакивал и тупо смотрел в пустоту, слыша, как
грохочет собственное сердце. Пережитый жуткий день не отпускал. Стоило
закрыть глаза, и слышались вопли, какой-то устрашающий рокот, перед
глазами метался огонь.
Со следующего дня Подорожник дико запил. Он попытался сначала чем-то себя
занять, но все валилось из рук. Напившись, он ходил по деревне, провожая
всех встречных недобрым взглядом. Иногда цеплялся к кому-нибудь, хватал за
шиворот. Его по-прежнему беспокоило, кто мог нас выдать, и он, в пьяном