Подорожник предлагал устроить в нашей деревне маленькое полицейское
государство. Способ, конечно, на первое время эффективный, но я
представлял себе все несколько иначе.
— Ты же говорил, что доверяешь каждому.
— Да, доверяю, — кивнул Подорожник. — Они не предадут. Но я не могу им
запрещать и приказывать. Мы, погонщики, привыкли жить так, как нам
нравится.
— Сколько мы еще сможем держать ребят в подчинении? — спросил я.
— Несколько дней постараюсь, — вздохнул Погонщик. — Но… не знаю…
— Держи, сколько можешь. Мы немедленно начинаем охранять крестьян. Дело
новое, не такое уж трудное, возможно, оно им понравится.
— У них и так новая жизнь, и им она нравится. Я ведь обещал им силу,
сытость и защиту от посланников. Они получили это, им больше ничего не
надо.
— Любая новая жизнь рано или поздно надоедает. Давай наладим дело, а там
посмотрим, как его удержать. В крайнем случае я не побоюсь начать все
сначала.
Подорожник кивнул. Вид у него был безрадостный.
— Это еще не все, — напомнила Надежда.
— Да, — сказал погонщик. — Пора думать, что делать дальше.
— Я все время думаю об этом.
— Ты думаешь не про то. Скоро нам понадобятся еще люди. И опять все
повторится. Они получат машины, станут сильными и захотят жить сами по
себе. Мы не сможем им приказывать. Тем более что люди будут приходить
неизвестные и ненадежные. Среди них могут оказаться даже шпионы Лучистого.
В комнате повисло молчание. Они смотрели на меня и ждали моего слова. Я не
мог спокойно думать под их взглядами, поэтому встал и подошел к окну. На
улице двое мальчишек закапывали какое-то свое мальчишеское сокровище под
чахлыми кустиками смородины. Они не видели меня и не знали, что теперь и я
знаю их секрет.
Надо бы и нам завести свой секрет.
— Скажи, Надежда, — произнес я, — можно ли сделать так, чтобы включать
двигатель машины могла, допустим, только ты?
— А зачем?
— Чтобы без твоего разрешения никто не мог летать, разве не ясно?
— Можно просто запереть кабины.
— Скажи, Надежда, — произнес я, — можно ли сделать так, чтобы включать
двигатель машины могла, допустим, только ты?
— А зачем?
— Чтобы без твоего разрешения никто не мог летать, разве не ясно?
— Можно просто запереть кабины. А открыть смогу только я.
— Вот и решение на первое время — самое простое. Мы сами проследим, чтобы
машины не летали и не стреляли без нашего ведома.
— Пожалуй, еще не время показывать людям, что ты им не доверяешь, —
заметил Подорожник. — Только хуже сделаешь.
— Совершенно верно, еще не время. Но как только начнутся выходки, я стану
наказывать. Сначала отлучать от полетов, потом просто выгонять. Если
машины будут только в наших руках, это подействует.
И вдруг я подумал: «А почему, собственно, «в наших»? Ведь Подорожник точно
такой же погонщик, как и все остальные, — стоит ли рассчитывать, что он до
конца будет со мной?»
Я обернулся и посмотрел на него, словно оценивая. И сразу понял, что
опасения напрасны. Он сидел рядом с Надеждой. Только от нее зависит, какой
путь он выберет. Только она его кумир.
— Выходки уже начались, — сказала Надежда. — Они вытащили из болота
окаменевших мертвецов и расставили вокруг деревни, чтоб пугать чужих.
— Ну, это мы перетерпим, — спокойно ответил я. — Пусть развлекаются.
Мы еще немного помолчали.
— Как я устала… — вздохнула девушка.
— И я устал, — согласился я. — Слушайте, давайте наконец выпьем.
Я расплескал вино по кружкам, взял свою.
— За то, чтобы у нас все получилось.
— Что? — оба удивленно посмотрели на меня. Я улыбнулся. Когда будет время
— обязательно передам им традицию говорить тосты.
…Через три дня мы нашли деревню, с которой можно было заключать договор.
Мы их охраняем — они нас кормят. Договориться удалось за день — один из
погонщиков сам родился в этом селении, и среди его родственников был и
староста. Правда, особенно крестьяне не ликовали, так как не верили, что
человек может восстать против Пылающей прорвы. Многие смотрели на нас с
подозрением.
Рано утром четыре истребителя опустились на пустырь возле деревни. Мы с
Надеждой возглавляли экспедицию, Подорожник остался на базе следить за
порядком. Еще двумя машинами управляли погонщики, которых порекомендовал
нам Подорожник. Одного звали Беспалый, он как раз и был выходцем из этой
деревни. Второго, по имени Собачий След, я мало знал. Я предпочел бы взять
вместо него Медвежатника, но тот хуже справлялся с машиной.
Смотреть на нас собрались все жители деревни, приковыляли даже немощные
старики. Никто, однако, не подошел к нам ближе, чем на тридцать-сорок
шагов. Глядя на истребители, люди принимали их за укрощенных посланников
Прорвы и ждали подвоха.
Чтобы разрядить напряжение, я вылез из кабины и начал не спеша протирать
стекло тряпкой, насвистывая какой-то веселый мотив.
Беспалый пошел убедиться, что договоренности остаются в силе. Так и было.
Старосте с немалым трудом, но удалось отобрать два десятка человек,
которые не побоялись выходить в поля под нашим прикрытием. Я подумал, что
не стоило из-за такой малости поднимать четыре машины, мы рассчитывали,
что желающих будет больше.
Надежда выбралась из своего истребителя, подошла ко мне.
— Они нас боятся, — заметила она.