Дети Ржавчины

— Передадим, гражданочка, все, как просите, — заверил женщину Петя. — Вы

сами давно там не были?

— Где, в Ершове? Делать мне там нечего. Была, может, с месяц назад. А чего?

— Есть там где остановиться? И потом, магазин, столовая какая-нибудь?

Женщина на мгновение задумалась, но тут ей помог крупный загорелый

мужчина, сидевший впереди нас.

— Дом пустой есть, — сообщил он. — Тот, где учительница раньше жила. А

столовой нет — село-то маленькое. Была столовая, но сейчас не работает.

— Так вы там были? — насел на него Петя.

— Ездил позавчера за досками, только не доехал. Куда-то не туда свернул,

пока выезжал — уже вечер. Ну их, думаю, потом съезжу, — он по-свойски

усмехнулся нам. — Да я еще под этим делом был…

— Ты понял? — шепнул мне на ухо Петька.

— Тс-с-с…

— В Грибове выходит кто? — крикнул водитель.

— Вам выходить скоро, — напомнил загорелый мужчина.

Перед тем, как вылезти из автобуса, мы прослушали очень подробные

объяснения, как нам добираться дальше, но ничего не поняли. Потому что

говорили все хором и все по-разному. Впрочем, объяснения не очень-то и

нужны были. В сотне метров от дороги зеленел крутолобый «уазик», на

котором нам предстояло ехать дальше. Возле него прохаживался дежурный —

молодой, незнакомый парень, видимо, из новеньких.

— Как добрались?

— Живы-здоровы, — с готовностью ответил Гришаня.

— Вот и хорошо. Машина готова, можете двигаться.

А я пойду, скоро автобус обратно поедет.

Он помялся немного, словно хотел что-то добавить.

— Вы… Вы случайно не знаете, что там такое? — он кивнул на дорогу, по

которой нам предстояло уезжать.

— А в чем дело? — переспросил Петр, строго прищурив глаза. Парню должны

были заранее объяснить насчет лишних вопросов.

— Да так… — дежурный пожал плечами. — Стою тут с самого утра, и какая-то

чертовщина…

— А ну рассказывай все сначала, — потребовал Петя.

— Да нечего рассказывать… Просто… — парень уже и сам пожалел, что

начал разговор. — Как расслабишься — сразу будто… будто плывешь.

— И куда плывешь?

— Ну… — он беспомощно развел руками, помотал головой.

— Вернешься на базу — сразу напишешь подробный отчет, — велел ему я. —

Очень подробно и очень честно.

— Ясно, — дежурный повернулся и побрел по короткой жесткой траве к дороге,

где еще витала поднятая автобусом пыль.

— Гришаня, — позвал я.

Внештатник стоял неподалеку, подняв глаза к небу.

— Птицы, — пробормотал он.

— Где? — не понял Петр.

— Я говорю, птицы, слышите?

— Слышим, — неуверенно ответил Петр. — Чирикают… где-то…

— Где-то, — повторил внештатник. — А должны быть везде. И здесь.

— Говори конкретно, — потребовал я. Гришаня оторвался от созерцания

облаков, пристально посмотрел нам с Петей в глаза.

Гришаня оторвался от созерцания

облаков, пристально посмотрел нам с Петей в глаза.

— Нечисто здесь, — тихо сказал он.

— А парень? — спросил я, мотнув головой в сторону удаляющегося дежурного.

— Парень вроде пока чистый. Да его все равно на базе проверят. А нам еще

туда идти.

Мы влезли в машину. Я открыл аптечку и достал три инъектора.

— Ну подумаешь — укол, — проговорил Петя, взводя свой, — укололся — и

пошел.

Он приставил металлическую трубочку к предплечью, и она с сухим щелчком

вогнала ему под кожу дозу препарата 2-101.

— Я — за рулем, ладно?

Мы с Гришаней тоже сделали себе по уколу. Машина въехала на бугор, и нам

открылось огромное поле, испещренное сетью стежек и тропинок.

— Вот и думай, — проговорил Петя, — по какой ехать?

— Бери прямо посередине, — посоветовал Гришаня. Через несколько минут мы

пересекли поле и оказались в зарослях ивняка. Сквозь поникшие ветви

блеснула река. Моста не было, зато имелся наезженный брод. Под колесами

забренчали речные камешки.

— Что-то голова у меня тяжелая, — пожаловался Петя. — Наверно, после укола.

— После укола, — сказал я, с подозрением оглядев его, — в голове должно

быть чисто, как в больнице.

— Тут нечисто, — вновь заметил Гришаня. Слова прозвучали тревожно. Вообще

Гришаня частенько делал разные замечания и пророчества, всячески

демонстрируя свою сверхчеловеческую проницательность. И нельзя было

понять, когда он действительно что-то чувствует, а когда корчит из себя

наместника Высшего разума. Но сейчас нам стало немножко не по себе.

— Останови-ка машину, — велел я Петьке. Он вывел «уазик» на пологий

«коровий пляж», дернул ручник и вопросительно посмотрел на меня.

— Выкладывай, Гришаня, что тут нечисто?

— Да пока непонятно, — завилял он.

— Говори все начистоту, тебя для этого сюда и взяли. А то поздно будет.

— Ну… Что-то есть. Что-то довольно сильное, и это близко.

— На что похоже? Раньше такое бывало?

— Раньше… Нет вроде.

— Гришаня, перестань юлить! Скажи хотя бы, опасность есть?

— А я почем знаю? И вообще, надо на месте разбираться. Сейчас не о чем и

говорить.

За рекой раскинулось широкое кукурузное поле. Дорога проходила между

огромных — по два-три метра — стеблей. За машиной клубилась густая пыль, и

вся кукуруза была грязная, серая, совсем не такая, как ее рисуют на

коробках с хлопьями.

— Поглядите, — пробормотал Петька, прищурив глаза, — вроде кто-то на

дороге…

Гришаня первым догадался вытащить из контейнера нивелир, входящий в

комплект геодезического инструмента.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138