первого полета к нам явилась делегация из какой-то деревни, чтобы
попросить хотя бы один истребитель. Я отказал просителям. Не потому, что
мне было жалко машины. Мы обсудили с Подорожником, как будем заботиться о
своей безопасности, и решили следовать нескольким принципам. Один из них —
не идти на поводу у чужой инициативы. Если мы будем, как добрые
волшебники, раздавать боевые машины направо и налево, очень скоро они
обратят свои пушки против нас.
Если мы будем, как добрые
волшебники, раздавать боевые машины направо и налево, очень скоро они
обратят свои пушки против нас.
Я пообещал крестьянам-ходокам, что каждое утро к ним будут прилетать две
машины и охранять их дома и наделы. Но за штурвалами будут сидеть наши
люди. Людей, правда, уже не хватало, к тому времени мы обслуживали четыре
деревни. Заодно подыскивали среди их обитателей молодых, сообразительных и
смелых ребят, которых можно обучить вождению. Только так — сами ищем и
сами предлагаем, чтобы не пропустить в свои ряды злоумышленников. Метод
был изобретен задолго до меня, по такому же принципу подбирало кадры
Ведомство.
Обучать крестьянских парней оказалось не в пример сложнее, чем погонщиков.
Они боялись любых предметов, имеющих собственную силу. Старые вещи внушали
им страх, если их свойства нельзя было объяснить простыми понятиями и
простым языком. Они боялись не только подниматься в воздух в качестве
пассажиров, но и смотреть, как истребители, ревя двигателями, отрываются
от земли и садятся. Они зажмуривали глаза и закрывали ладонями уши, если
находились рядом.
И все же дело двигалось. Избавившись от страха, крестьянин садился за
штурвал — когда сам, а когда мы запихивали его в кресло едва ли не силком.
После этого для меня наступала пора удивляться. Полудикие люди настолько
быстро осваивались в кабине, словно полжизни ходили в аэроклуб. Чем моложе
был начинающий пилот, тем быстрее он переставал бояться и тем лучше держал
штурвал. Про себя я начал называть крестьян-новобранцев «чкаловцами».
Инструктажем занималась уже не Надежда, а двое погонщиков, ее вчерашних
«курсантов». Их же она обучила восстанавливать машины после хранения. Мы
заключили тайный договор с одним хорошим ремесленником из города, который
изготовил несколько комплектов инструментов для тестирования — все они
были просты, как гаечные ключи.
Я подозревал, что вокруг нас сжимается кольцо. По всем законам
человеческого общежития, у нас должна была появиться сейчас масса врагов.
Пока они не проявляли себя. Даже карательный отряд, посланный Лучистым
вдогонку Подорожнику, ни разу не перешел нам дорогу. Нет ничего хуже
скрытой опасности, и я стал очень подозрительным. Пока на нас никто не
смеет напасть — это объяснимо, всех отпугивает наша несокрушимая сила.
Точнее, сила нашей техники. Но человек хитрее техники, его. мысль
подвижна, изменчива, он наверняка придумает, как обмануть силу. Значит ли
это, что где-то уже зреет план порабощения нашей общины?
Однажды я проснулся и понял, что сегодня могу ничем не заниматься. В
деревне было тихо. На этот день была назначена ответственная операция.
Крестьяне собрали под нашим патронажем такой большой урожай, что не знали,
куда его девать. Старосты деревень собрались на совет и порешили отправить
обоз на ближайшую заставу, чтобы завалить рынок дешевой едой.
Ближайшей заставой была как раз та, где я начал свою «карьеру» уборщика
лошадиного навоза. Все свободные машины сопровождали торговую экспедицию —
люди боялись неожиданных осложнений. Погонщики накануне достали свои
тронутые ржавчиной тесаки и хорошо наточили их. Администратором стал Друг
Лошадей — его еще помнили в городе в качестве погребального мастера, и
прежний авторитет мог поспособствовать решению некоторых проблем. Впрочем,
я был уверен, что никто не решится мешать моим людям. Все понимали, что мы
очень хорошо сможем отомстить.
Я позволил себе поваляться в кровати, и поэтому довольно поздно вышел из
дома. В деревне уже никого не осталось, кроме женщин и детей, бегавших по
пыльной улице.
Где-то выл двигатель дежурного истребителя, который облетал
окрестности и одним своим видом отгонял незваных чужаков.
Я отправился к речке. Лишний час в постели сделал меня немного вялым, и
мне захотелось вернуть бодрость холодной водой. На берегу я встретил
Надежду, стиравшую свой комбинезон. На ней было платье, одолженное,
наверно, у одной из соседок. Я впервые видел ее в таком одеянии, поэтому
посмотрел с любопытством.
Девушка перестала стирать, встала, вытирая об подол руки.
— Кажется, сегодня у нас свободный день, — сказала она.
— Да, наконец-то можно ничего не делать, — согласился я. — Думаю, теперь
часто будут такие дни. Люди уже умеют работать самостоятельно, без нас.
— Не все. А ты в самом деле хочешь сегодня ничего не делать?
Я почувствовал небольшой укор.
— Ну почему же… По крайней мере сегодня я выспался. А что ты имеешь в
виду?
— Я хотела сегодня навестить хранилище. А Подорожника нет — он еще вчера
улетел на какую-то заставу договариваться.
— Интересно, о чем?
— Что-то насчет обмена еды на одежду. «Если я завтра исчезну, — подумал я,
— все будет идти своим чередом. Люди уже ведут дела и принимают решения