лежавших на топчанах. Плюхнувшись рядом, он принялся брюзжать по поводу душного зала в ресторане, солнца, на котором нельзя загорать без риска
моментально получить ожог, и вообще жары, от которой нет спасения, на что Ирина, лукаво усмехаясь, ответила, что в семь утра на веранде царит
изумительная прохлада, а если до этого еще и на пляж сбегать, то можно не только поплавать, но и позагорать, потому что рассветное солнышко
совершенно безопасно, и после таких приятных процедур завтрак доставляет море удовольствия. Через час после его прихода Ирина начала собираться,
за ней потянулись и родители.
— Вы куда это? Только-только пришли…
— Это ты только-только пришел, — строго заявила Елизавета Петровна, — а мы здесь с восьми утра. Ирочка совершенно права, и я как врач ее
полностью поддерживаю. Сейчас наступит самое тяжелое время и будет самое жесткое солнце. Мы уходим, вернемся после обеда.
Разозленный, Игорь демонстративно снял солнечные очки и побежал в море. Он провалялся на пляже до обеда, потом, не одеваясь, прямо в
мокрых плавках посидел в гостиничном ресторанчике рядом с пляжем, съел огромный бифштекс с жареной картошкой, выпил три кружки пива и снова
вернулся на топчан. К четырем часам, когда появились родители и Ирина, он чувствовал себя разбитым и измученным.
— Надо было переться в Турцию, чтобы полдня торчать в номере, — проворчал он при виде родных.
— А мы в номере не сидели, — весело ответила жена, — мы славно попили кофейку в тенечке возле бассейна, поиграли в пинг-понг в зале с
кондиционерами, сходили на массаж, пообедали. Кстати, дружочек, что ты ел на обед? Небось, мясо с картошкой?
— Сынок, Ирочка права, — снова встряла мать, она вообще во всем одобряла Ирку, что бы та ни сказала — тут же кидалась ее поддерживать, —
на такой жаре нельзя есть тяжелую пищу. Вот мы взяли по два овощных салатика и фрукты — и отлично себя чувствуем. А горячее и мясное можно
съесть на ужин.
Игорь дулся до самого вечера, но никто не обращал на это внимания, Ирка с отцом из воды не вылезали, все время то плавали, то просто
валялись на мелководье, мать уткнулась в какой-то детектив. Вообще-то обидно немного, что предки так любят его вторую жену, прямо души в ней не
чают, а родной сын будто и вовсе на задний план отошел. Но, с другой стороны, это все-таки лучше, чем прохладное выражение вынужденного
терпения, не сходившее с их лиц все то время, пока с ними жила его первая жена Вера. Веру они считали провинциальной щучкой, ухватившей цепкими
острыми зубками столичного мальчика из хорошей семьи и получившей прописку и работу в Москве. Ирка же в их глазах была интеллигентной девушкой с
трагически несложившимся детством и с собственной жилплощадью, к тому же коренной москвичкой.
К вечеру он был похож на сдутую резиновую игрушку, обессиленный, злой, с головной болью и тяжестью в желудке.
— Послушай, — миролюбиво сказала Ира, когда они легли спать в своем номере, — я предлагаю тебе попробовать только один раз. Давай завтра
вместе встанем пораньше и сделаем так, как сегодня. Если тебе не понравится, я от тебя отстану, живи по своему расписанию.
Если тебе не понравится, я от тебя отстану, живи по своему расписанию. Давай, а?
— Посмотрим, — пробурчал он, отворачиваясь к стене.
Засыпая, Игорь твердо решил ни на какие провокации не поддаваться и спать столько, сколько хочется, на то и отпуск, чтобы спать. Утром,
однако, едва заслышав треньканье будильника, захваченного Ирой из дома, он все-таки встал. Будильник у них был один на всех, поэтому Ирка
попросила его позвонить в номер к родителям и разбудить их, пока она будет чистить зубы.
«Как хорошо! — подумал Игорь, выходя из здания на воздух, пропитанный утренней вкусной прохладой. — Кто бы мог подумать, что в этой
стране бывает так хорошо.» Прозрачная морская вода казалась стеклянной, на пляже не было ни души, просыпающееся солнышко, еще совсем сонное и
оттого не яростное, светило ласково, нежно гладило кожу и рисовало на песке длинные неуклюжие тени от грибков-зонтиков. Игорь уже забыл, что
способен испытывать блаженство, а тут вспомнил… На завтрак все побежали бодрыми, с мокрыми волосами, уселись на веранде, надежно укрытой от
низкого пока еще солнца стеной здания, уставили весь стол тарелками с булочками, омлетом, сыром, овощами и арбузом, в мгновение ока все это
проглотили и приступили к кофе. Ира и Игорь закурили, и напиток сегодня уже не казался противным, и сигарета не отдавала горечью.
После завтрака вернулись на пляж, и когда в половине двенадцатого все начали подниматься с лежаков, Игорь понял, что с удовольствием
уйдет сейчас с жары, он уже успел достаточно наплаваться и належаться под «грибком». Предложенный женой и поддержанный матерью режим оказался и
впрямь куда более подходящим для местных климатических условий, но не признавать же правоту женщин без борьбы! Он для виду поворчал и побрюзжал
еще пару дней, а потом втянулся настолько, что стал просыпаться даже раньше, чем прозвонит будильник. Единственное, что вызывало его постоянное
недовольство, была плохая работа кондиционеров, которые имели приятное обыкновение отключаться.
— Ты сам виноват, — пожимала плечами жена в ответ на его ворчание, — не нужно было жадничать, тогда нам хватило бы на четыре путевки в