чтобы он снова написал о ней, иначе зачем угощать чаем малознакомого человека, явившегося за автографом.
— Как поживает Ирина? — будто невзначай спросил Руслан, тщательно маскируя свой интерес к отношениям двух соседок. Интерес этот за два
года не угас, правда рядом с расследованием обстоятельств убийства как-то отошел на второй план. — Учится в институте или бросила?
— Почему она должна бросать учебу? Учится на третьем курсе, даже сыграла маленький эпизод в телефильме.
— Замуж второй раз не вышла?
— Вышла. Как раз недавно, две недели назад.
— Неужели? За кого, если не секрет?
— Совершенно не секрет, но я не понимаю, почему вас это интересует.
— Журналистское любопытство, — рассмеялся Руслан. — Всегда интересно отслеживать судьбу человека, тем более находящегося рядом с
известной публичной персоной.
Воронова внезапно сделалась серьезной и положила пальцы на руку Руслана. Он вдруг обратил внимание на то, что руки у нее широкие,
сильные, с короткими пальцами без маникюра и с покрасневшей воспаленной кожей, какая бывает, когда долго возишься в воде с плохими моющими
средствами, например, при стирке, мытье большого количества посуды или полов и при этом не пользуешься перчатками. Неужели Воронова сама стирает
и моет? Он почему-то был уверен, что у таких людей, как Наталья Воронова, непременно должна быть домработница.
— Руслан, Анна Моисеевна… Вы помните Анну Моисеевну Левину?
— Даму с большими собачками? Конечно, — кивнул Руслан.
— Так вот, Анна Моисеевна покаялась мне в своей, мягко говоря, несдержанности. Она проболталась вам о моих отношениях с Ганелиным и
сказала, что вы дали ей слово нигде об этом не упоминать. Верно?
— Верно, — снова кивнул он.
— С тех пор прошло два года, и эта информация действительно нигде не всплыла, из чего я сделала вывод, что вы умеете выполнять свои
обещания, хотя я знаю, как невероятно трудно журналисту знать о чем-то и не написать. Я это ценю, и уважаю вас за это качество. Но информация о
Ганелине касалась только меня и его. Сейчас же речь пойдет об Ире, и я не имею права действовать вопреки ее интересам. Видите ли, Ира — человек
крайне щепетильный и очень не хочет, чтобы в институте узнали, что она близко связана со мной. Ей не хочется, чтобы ее считали протеже
знаменитой Вороновой, она хочет собственным талантом завоевать свое место в кино, если сумеет, конечно. Таково ее желание, и я обязана с ним
считаться. Она даже попросила меня не присутствовать на ее свадьбе, потому что там будут ее институтские друзья. Поэтому я вас убедительно
прошу, если будете еще когда-нибудь писать обо мне, не упоминайте Ирочку в связи со мной. Забудьте о ее существовании на некоторое время, пока
не появится повод написать о ней как об актрисе. Договорились?
— Договорились, — улыбнулся Руслан, попутно отметив, что Воронова так и не ответила на его вопрос, а за кого же, собственно, Ирочка
вышла замуж. Ему было любопытно, кто этот камикадзе, пустившийся в брачную авантюру с резкой, вспыльчивой и истеричной грубиянкой.
Воронова, между тем, круто сменила тему разговора.
— Какое у вас образование? — поинтересовалась она.
— Пока никакого, — признался Руслан. — Хотел в этом году поступать на факультет журналистики, на вечернее отделение, но попал в аварию и
провалялся восемь месяцев в больнице, все экзамены пропустил. Теперь уж на следующий год буду пробовать.
— Вы хотите сказать, что вы — самоучка, что у вас природный дар? — не поверила Наталья Александровна. — Это удивительно! Просто
потрясающе. Но жаль, очень жаль…
— Почему? — не понял он.
— Я хотела предложить вам работать в нашей компании, в «Голосе». У вас прекрасные задатки публициста. Но раз у вас нет образования, дело
осложняется.
— А какая разница, есть образование или нет? Вы же сами говорите, что задатки есть.
— Этого недостаточно, Руслан, — с мягкой улыбкой объяснила Воронова. — Нужен диплом, чтобы никто из сотрудников не мог сказать, что я
взяла на работу мальчишку из провинции, у которого за плечами только десятилетка и который не владеет основами ремесла, тогда как в Москве
огромное количество профессиональных журналистов с дипломами и не меньшими способностями, но без постоянной работы. Начнутся сплетни, интриги,
недовольство, ни вам, ни мне не дадут спокойно работать. Мне это не нужно, полагаю, что и вам тоже.
— Действительно, жаль, — Руслан скорчил расстроенную мину, потому что на самом деле ни капли не был расстроен, он не собирался никуда
уезжать из Кемерова, пока не доведет до конца свое расследование.
Мне это не нужно, полагаю, что и вам тоже.
— Действительно, жаль, — Руслан скорчил расстроенную мину, потому что на самом деле ни капли не был расстроен, он не собирался никуда
уезжать из Кемерова, пока не доведет до конца свое расследование. — Правда, я не смог бы уехать в Москву, у меня в Кемерове есть дело, которое я
обязательно должен закончить. Это для меня жизненно важно. Кстати, я хотел спросить у вас совета.
— Да-да, конечно, — рассеянно бросила Воронова, думая о чем-то своем, — спрашивайте.
Руслан вкратце изложил свою проблему, рассказал об убийстве брата, о его убийце Бахтине, о странностях, обнаруженных им в материалах