милый, я скоро приду.
— Не разговаривай со мной, как с маленьким! — вспыхнул Игорь. — Я сам знаю, что мне делать. Тоже мне, защитница нашлась. Если тебе нужно
— иди и ложись, а я сам буду решать, чем и когда мне заниматься.
Ира почувствовала, как глаза наливаются слезами. За что он с ней так обращается? Что плохого она ему сделала? Ни одного вопроса не
задала, а могла бы и спросить, где его кормили и поили и чьими духами от него разит.
— Игорь, ты ведешь себя безобразно. Ты пьян. Убирайся к себе в комнату и затихни до утра. И не смей шуметь, мать разбудишь, — в голосе
свекра явственно зазвучали металлические трубы. — Ира сегодня будет спать в гостиной.
Игорь с демонстративным грохотом отодвинул табуретку и гордо удалился. Ира ощущала, как стекающие по щекам слезы щекочут кожу. Она
неподвижными глазами уставилась на свою чашку, расписанную веселенькими зелеными листиками, и думала о том, что в супружеских изменах, наверное,
самое унизительное — не то обстоятельство, что тебе предпочли другую, а само поведение неверных супругов. Они чувствуют себя виноватыми, поэтому
стараются выставить тебя саму в невыгодном свете, представить дурой, недотепой, уродиной, с которой невозможно не то что жить — даже общаться.
Стоящий в горле ком, наконец, сглотнулся, можно разговаривать.
— Почему вы сказали, что я буду спать в гостиной?
— Потому что уважающий себя человек не должен терпеть подобное обращение. Я не могу себе представить, как после такой отвратительной
сцены ты ляжешь с моим сыном в одну постель.
— А я могу представить, — слабо улыбнулась Ира. — Ничего страшного, пойду и лягу. Не нужно беспокоиться. В гостиной надо будет диван
раздвигать, постель искать. Нашумим, Елизавету Петровну разбудим. Виктор Федорович…
— Да, Ирочка? Что ты хотела спросить?
Она хотела спросить, через какое время после женитьбы Игорь начал изменять своей первой жене, но вовремя осеклась. Не нужно показывать,
что она все поняла, иначе непременно придется объяснять, почему же она это терпит. А что она сможет объяснить? Что ей нравится жить в семье
Мащенко в любом качестве, независимо от отношения к ней мужа? Никто этого не поймет, звучит глупо и противоестественно. Что она не может уйти от
Игоря, потому что ей некуда возвращаться, потому что в ее комнате живут Наташкины родственники, и если Ира вернется в свою коммуналку, то вообще
непонятно, как они там все разместятся? Звучит правдоподобно, но получается, что Ирка — корыстная щучка, кажется, именно так Лизавета называет
тех, кто выходит замуж по меркантильным соображениям, из-за денег, из-за квартиры или из-за прописки.
Пауза затянулась, и свекор нетерпеливо повторил:
— Ирочка, ты хотела что-то сказать?
— Да… я… в общем, я хотела сказать, что не сержусь на Игоря. Я все понимаю, у него работа нервная и тяжелая, ему нужно хоть иногда
расслабиться, чтобы все забыть, все из головы выкинуть. Честное слово, Виктор Федорович, я не сержусь и не обижаюсь.
Честное слово, Виктор Федорович, я не сержусь и не обижаюсь. И я не буду ложиться спать
в гостиной. Игорь должен знать, что я всегда его правильно пойму и не стану устраивать скандалы на пустом месте.
— Не обижаешься, а сама плачешь, — заметил Виктор Федорович, протягивая руку через стол и пальцами вытирая слезы с ее щеки. — Ты это
всепрощение брось, женщина должна быть гордой и не мириться с оскорбительным поведением.
— Что вы имеете в виду? Что я должна собрать вещи и уйти от Игоря? Да в конце концов, что он такого особенного сделал? Ну пришел в два
часа ночи, ну выпил. С кем не бывает? Не понимаю я вас, Виктор Федорович.
— Ну, во-первых, Ирочка, со мной такого ни разу в жизни не было. Я по отношению к Елизавете Петровне ничего подобного себе не позволял.
А во-вторых, я совершенно не имею в виду, что ты должна уйти от моего сына немедленно. Я только хочу, чтобы ты знала: мы с Елизаветой Петровной
осуждаем такое его поведение, и в этом смысле ты всегда можешь рассчитывать на нашу поддержку и защиту. И если в какой-то момент ты вдруг
почувствуешь, что не можешь больше терпеть его выходки, и захочешь уйти, мы тебя поймем.
— Да что случилось-то, Виктор Федорович?! Не в первый же раз Игорь пьяным пришел. И нахамил мне тоже не в первый раз. Вы думаете, что
сегодня все как-то по-другому? Да ничего подобного. Просто вы не слышали, как он со мной раньше разговаривал.
Ира казалась сама себе вполне убедительной, но взгляд свекра говорил об обратном. Он хорошо знает своего ненаглядного сыночка и
наверняка понял, что тот пришел от бабы, хотя запах духов вряд ли учуял, просто по повадкам догадался. А ей что делать? Как себя вести? Строить
влюбленную слепую дурочку, которая ничего плохого не видит, а всему хорошему безоглядно верит? Нет, пожалуй, такое блюдо не пройдет, несъедобно.
Четыре года была умной и тонкой, а тут вдруг разом поглупела.
— Почему вы молчите, Виктор Федорович? Вы хотите сказать… — она запнулась, вернее, сделала вид, что запнулась, — вы хотите сказать, что
Игорь был у… другой женщины? Этого не может быть… я не хочу в это верить…
Ну вот, теперь можно дать волю слезам. Не искусственно вызванным, а самым натуральным. Рыдания рвались из ее горла, стискивали грудь и