еще: «Хамство и наглость, ложь и обман, пьянство и наркомания, животный страх друг перед другом и беззастенчивость, предательство, национализм и
вражду народов, прежде всего, вражду и ненависть к русскому народу — все это мы будем ловко и незаметно культивировать. И лишь немногие, очень
немногие будут догадываться или даже понимать, что происходит.» Ни фига себе! Выходит, в КГБ не дураки сидели, раз поняли, что происходит.
Она чувствовала, что говорит не то и не о том, что Наташе нужны от нее какие-то другие слова, но не могла понять и придумать, что же ей
сказать, чтобы стереть выражение затравленности и ужаса с ее красивого лица.
» Ни фига себе! Выходит, в КГБ не дураки сидели, раз поняли, что происходит.
Она чувствовала, что говорит не то и не о том, что Наташе нужны от нее какие-то другие слова, но не могла понять и придумать, что же ей
сказать, чтобы стереть выражение затравленности и ужаса с ее красивого лица. Наташке плохо, ей страшно, она мучается, она пришла к ней за
помощью, а Ира даже не знает, чем и как ей помочь. Хотя что значит — не знает? Знает. Прекрасно знает. И сделает.
Ей без труда удалось узнать, что профессор Мащенко с недавнего времени во ВГИКе больше не работает, он теперь заместитель главного
редактора журнала «Депутат». Та же общительная тетенька из учебного отдела института доверительно сообщила, что у Виктора Федоровича есть сын,
между прочим, разведенный. И при этом как-то странно посмотрела на Иру. Но та не растерялась.
— Я потому и спрашиваю, — с ходу начала она плести. — Познакомилась тут с одним, с виду такой приличный, а как узнал, что я во ВГИКе
учусь, так и заявляет, что якобы у него папаша здесь работал. Я решила проверить, врет или нет? А то сейчас время сами знаете какое, нарвешься
еще на бандита какого-нибудь.
— Как зовут? — живо поинтересовалась ее собеседница. — Игорем?
— Сказал, что Игорем, — наобум брякнула Ира.
— Тогда не врет. У Виктора Федоровича сына Игорем зовут.
— А он не бандит?
— Да ты что, наоборот, он в милиции работает.
Первый шаг был сделан. Для второго уже нужны были деньги, но это не столь сложная проблема, деньги у Иры есть, нынешний ее воздыхатель,
богатенький Буратино, как раз недавно, ко дню ее рождения, подарил ей двести долларов, чтобы она купила себе что-нибудь фирменное из одежды и
обуви. Сам он в женских шмотках ни фига не понимал, поэтому за полгода плотных ухаживаний ни разу не сделал ей подарка-сюрприза. Всегда говорил:
«Я хочу подарить тебе пальто. Поедем — выберешь.» Или сапоги. Или сумочку. Или просто давал деньги. Он был щедрым, сексуально озабоченным и
невыносимо скучным, но Ира предпочитала его общество обществу своих ровесников, она уже давно поняла, что молодые люди ее совсем не интересуют.
С ними, конечно, было о чем потрепаться, они были веселыми и разделяли ее вкусы, но мысль о физической близости с ними мгновенно вгоняла Иру в
уныние. Ей нравились мужчины постарше.
Сунув в сумочку две стодолларовые купюры, Ира отправилась искать своего знакомого Азамата, продавца из коммерческой палатки, который
постоянно нуждался в деньгах. Легенда родилась сама собой во время разговора с сотрудницей учебного отдела, осталось только чуть-чуть отточить
ее, сделав пригодной для Азамата.
— Азаматик, — начала она, для порядка купив у него две пачки сигарет «Мальборо», одноразовую зажигалку и бутылку ликера «Амаретто», — у
меня к тебе дело. Тебе ведь нужны деньги?
— Спрашиваешь! — хохотнул смуглокожий симпатичный парень. — А кому они не нужны?
— Правильно, Азаматик, всем мужчинам нужны деньги. А что нужно женщинам?
— Как что? Мужчины, у которых есть деньги.
— Поправочка: женщинам нужны мужчины.
Желательно в качестве мужей. И желательно с деньгами. Желательно, но не обязательно. Главное,
чтобы женщина его любила. Короче, Азаматик, я присмотрела себе одного кадра. Знаю, как зовут, знаю, где работает его папаня. Больше ничего не
знаю. А познакомиться хочется. Очень перспективный кадр. Поможешь?
— Познакомиться? — вздернул густые брови Азамат.
— Нет, это уж я как-нибудь сама. Мне нужно узнать, где мой суженый живет, где работает и каким маршрутом добирается из дома на работу и
обратно.
— Сто пятьдесят баксов, — немного подумав, изрек Азамат.
— Живодер ты! Хорошо, сто пятьдесят, но тогда с фотографиями, чтобы я была уверена, что ты ничего не напутал. А то принесешь мне
сведения про совершенно другого мужика, и что я с ними делать буду? А денежки тютю. Значит, так, сто сейчас, остальные пятьдесят — когда
сделаешь то, о чем я прошу.
— Справедливо, — кивнул продавец. — А когда надо-то?
— Побыстрее, Азаматик. У меня сейчас каникулы, время свободное есть. А то в сентябре занятия начнутся, тогда мне его не выловить. Ты
запиши себе: Игорь Викторович Мащенко, лет примерно тридцать. Говорят, работает в милиции, но это не точно.
— Обалдела?! — зашипел на нее Азамат. — Ты чего, меня посылаешь за ментом следить? Мне жить пока не надоело.
— Да перестань, — Ира мысленно обругала себя за то, что не предусмотрела реакцию молодого кавказца и не продумала заранее объем
выдаваемой ему информации, — во-первых, еще не факт, что он мент, это мне так сказали, но могли и соврать или напутать что-то. А во-вторых, я же