тихо страдала.
— Инка!
— Что — Инка? Я все помню. И как ты часами о нем говорила, и как рыдала у меня на плече. Потом я втюрилась в Сережу Вери Гуда и потащила
тебя в Питер. Ты кривилась и морщилась от тех свободных сексуальных нравов, которые царили в команде, и вдруг встречаешь Вадима. Такой же
красивый, как Марик, темноволосый, темноглазый — тот же самый мужской тип. И такой приличный, вежливый, начитанный, воспитанный, консервативный,
в отличие от ребят из команды, жутко правоверный в смысле отношения к советской власти. Пойми, Натка, я вовсе не хочу сказать, что Вадик был
плохим парнем, он был чудесным, умным, надежным, не то что парни, которые тебя окружали в киношной тусовке, с прекрасным характером. На это ты и
купилась. Увлеклась. Уехала в Москву, вы переписывались, перезванивались, периодически встречались. Потом поженились. Потом пошли дети. Где тут
любовь? Ты мне ткни пальчиком в то историческое место, где у тебя была любовь к нему. У него к тебе — возможно, не спорю, хотя и не знаю точно.
А у тебя к нему? Не было ее никогда. Ты любила в Вадиме, с одной стороны, воспоминания о Марике, а с другой — свои правильные совковые
представления об удачном браке: военный, непьющий, с хорошим образованием, с прекрасной зарплатой, хочет детей и любит их. Такие мужья на дороге
не валяются. Ты создала себе иллюзию, ты же всегда была жутко правильной девчонкой и прошла самую примитивную лестницу в рассуждениях: если
хороший человек — его нужно любить, если любишь — нужно выходить замуж, если вышла замуж — снова нужно любить, теперь уже просто обязательно,
тем более когда есть общие дети. А если не живешь с человеком каждый день бок о бок, если встречаешься с ним раз в три-четыре месяца, то можно
поддерживать иллюзию очень долго. Встречи коротки, это всплеск эмоций, за короткое время да на положительном эмоциональном фоне проявляются
самые лучшие стороны характера, они запоминаются и потом культивируются в воспоминаниях. А плохие стороны могут пока и не проявляться. Ну
хорошо, пусть не плохие стороны, а просто такие, которые потом оказываются несовместимыми с твоим собственным характером. Ты двенадцать лет
внушала себе, что любишь Вадика. Открой уже наконец глаза и скажи сама себе правду. Ты его не любишь.
— Да почему ты решила?! — с негодованием воскликнула Наташа. — Ну с чего ты взяла, что я его не люблю? Да, ты все правильно говоришь, мы
много лет не жили вместе. Да, многие стороны его характера стали открываться мне только сейчас. Да, я не подозревала, что он может скандалить
из-за чистоты и порядка, и не просто скандалить, он в ярость впадает, он убить готов. Но это же не означает, что я его не люблю.
— Наташечка, — Инна остановилась, взяла ее за лацканы теплой куртки, — мы обе тут наговорили кучу ненужных слов. Привели кучу каких-то
тухлых аргументов. На самом деле все гораздо проще. Если бы ты действительно любила Вадима, жизни без него не представляла, дышать без него не
могла, ты согласилась бы на размен квартиры при любом варианте просто потому, что он этого хочет. Его счастье, его комфорт, его желания были бы
для тебя на первом месте. О Бэлле Львовне ты бы и не вспомнила. А если бы он любил тебя так, как я только что описала, он бы ни на чем не стал
настаивать, потому что твое счастье и твой душевный покой были бы для него важнее.
А если бы он любил тебя так, как я только что описала, он бы ни на чем не стал
настаивать, потому что твое счастье и твой душевный покой были бы для него важнее. А вы из-за этого дурацкого размена ссорились. И это
красноречивее всего говорит о том, что вы оба — прекрасные супруги и родители, вы не изменяете друг другу, вы вместе воспитываете сыновей, но вы
друг друга не любите.
Наташа открыла было рот, чтобы обрушить на Инну град обвинений в необъективности и выстрелить в нее автоматной очередью собственных
доказательств того, что они с мужем любят друг друга… И вдруг поняла, что подруга права. Поняла со всей очевидностью. Более того, она поняла,
что знает об этом уже давным-давно, но страшится признаться самой себе. Этот брак, такой счастливый и удачный, такой дружный и добрый, оказался
ошибкой. Ей сорок лет, за ней ухаживали самые разные мужчины, многие из них были пустыми и надутыми индюками, но были и интересные и достойные
личности, которые могли бы, наверное, снова зажечь в ней ту искру, которая потухла с отъездом Марика. Она же не принимала никаких ухаживаний,
гордая, неприступная и твердо убежденная в том, что любит своего мужа и не собирается ему изменять. Что же, все было неправильно? Не нужно было
держаться за этот брак, надо было давно развестись и искать свою любовь? Да нет же, нет, бред какой-то! Как же можно разводиться с человеком,
который не сделал тебе ничего плохого, с отцом твоих детей? Ну и что, что нет любви? Зато есть дружба и взаимное уважение, это гораздо важнее.
— Любовь нужна для постели, — убежденно произнесла Наташа. — А для того, чтобы вместе жить и растить детей, нужны дружба и уважение друг
к другу.
— Натка, для брака любовь, может, и не обязательная вещь, тут я могу с тобой согласиться, но для жизни она нужна непременно. Не должна