со своей матерью, заботиться о ней, ухаживать, помогать ей, а не перекладывать свои сыновние обязанности на плечи семнадцатилетней девчонки,
которая по врожденному великодушию дала вам обещание, но и представить себе не могла, что ее ждет в будущем. Если бы вы остались, мы сегодня не
стояли бы перед проблемой, у которой нет устраивающего всех решения. Бэлла Львовна жила бы с вами и вашей семьей, и никто не мешал бы моей семье
устроить свою жизнь так, как я считаю разумным и правильным. У вас был выбор: искалечить собственную жизнь или испортить чужую. Вы приняли
решение в свою пользу. И сегодня моя жена стоит перед выбором: спокойная старость вашей матушки или спокойная семейная жизнь с мужем. Какое
решение она должна принять? Такое же, какое когда-то приняли вы? В свою пользу? Оставить стареющую нездоровую женщину на произвол судьбы? Или
пойти на обострение отношений в семье, на открытый конфликт, потому что я хочу жить в собственной квартире без посторонних и буду настаивать на
этом до конца.
Ну же, Марк Аркадьевич, не молчите, скажите, как следует поступить моей жене.
— Простите, Вадим… Не знаю даже, что вам и сказать. Давайте не будем обсуждать прошлое, вы не были в моей шкуре и не сможете понять моих
поступков. Может быть, в чем-то вы и правы. Может быть… У вас есть конкретные предложения, как можно разрешить сложившуюся ситуацию, или вы
просто выплескиваете на меня свое негодование?
— Есть, Марк Аркадьевич. У меня есть предложение, только боюсь, оно вам не понравится.
— Вы хотите, чтобы я увез маму с собой? Я сам об этом мечтаю, и в каждом письме предлагаю ей приехать, но она и думать об этом не хочет.
Бесполезно даже заговаривать с ней на эту тему.
— Это я уже понял, Марк Аркадьевич, и имею в виду совсем другое.
— Надеюсь, вы не собираетесь отправлять мою маму в дом престарелых?
— Разумеется, нет, я не настолько бессердечен. Я предлагаю вам, Марк Аркадьевич, вернуться в Россию.
— Что?!
— Я предлагаю вам вернуться, — спокойно и даже чуть насмешливо произнес Вадим. — А что? Вы — человек состоятельный, деньги у вас есть,
вы можете купить прекрасную квартиру, достаточно просторную, в которой вам не будет тесно. Или даже дом за городом, если вы отвыкли жить в
городских многоэтажках. Бэлла Львовна будет жить с вами, вы будете о ней заботиться и освободите от этой обязанности мою жену. А мы, в свою
очередь, останемся здесь. Наташа не может водить машину, и для нее особенно важно, чтобы рядом была станция метро. При таком решении никто не
пострадает, все только выиграют.
— Как это никто не пострадает? А я? А моя семья? Вы их в расчет не принимаете?
— Вам вовсе не обязательно привозить сюда супругу и детей, они могут остаться в Штатах. Возвращайтесь один, живите рядом с матушкой до
ее последнего часа, проводите ее в последний путь, потом уезжайте обратно к семье.
— Вадим, мне кажется, вы не понимаете, о чем говорите. Моей матери всего семьдесят три года, и я надеюсь, что она проживет еще очень
долго, лет пятнадцать. Вы мне предлагаете, чтобы я на пятнадцать лет оставил жену и детей одних? Или я чего-то не понял?
— Да нет, вы все поняли правильно. Но я не понимаю, от чего вы пришли в такой священный ужас. Что страшного или невероятного я вам
предлагаю? Вы не колеблясь оставили свою мать одну в нищей тоталитарной антисемитской стране на двадцать один год. И ничего, как видите, не
произошло. Почему бы вашей семье, состоящей из трех человек, не пожить несколько лет без вас в процветающей и благополучной Америке? Уверяю вас,
они там не пропадут. А если они приедут сюда с вами, так тоже ничего страшного не случится, здесь, кстати, жизнь намного дешевле, вы сможете
даже что-то сэкономить.
Повисло длительное молчание, и Наташа вдруг испугалась, что на кухне слышен стук ее бешено колотящегося сердца. Она никогда не думала,
что Вадим может быть таким безжалостным. Может быть, это оттого, что в ее присутствии он общался в основном с друзьями, а не с подчиненными, а
сейчас впервые за много лет ей довелось услышать, как ее муж разговаривает с человеком, который ему неприятен, с которым его ничего личного не
связывает и который все равно через два дня уедет, жить бок о бок с ним не придется.
Может быть, это оттого, что в ее присутствии он общался в основном с друзьями, а не с подчиненными, а
сейчас впервые за много лет ей довелось услышать, как ее муж разговаривает с человеком, который ему неприятен, с которым его ничего личного не
связывает и который все равно через два дня уедет, жить бок о бок с ним не придется. В такой ситуации люди говорят то, что думают, и в
выражениях не стесняются. Сейчас Наташа слышала совсем другого Вадима, такого, какого прежде не знала. «Господи, — мелькнула пугающая мысль, —
еще чуть-чуть — и окажется, что я живу с совершенно незнакомым человеком, с которым у нас нет ничего общего, кроме детей. Мы жили в разных
городах, у нас были разные профессии, разные интересы, разные друзья. А потом мы поселились вместе, ни о чем не задумываясь, потому что были к
этому времени двенадцать лет женаты, у нас было двое сыновей, и это как бы само собой предполагало, что мы — родные и близкие люди. А так ли это