окрутила, чтобы он меня в Америку увез. Что, не веришь?
— Не верю, — с улыбкой ответила Наташа, хотя глаза ее почему-то оставались серьезными и даже печальными. — Зная тебя, могу предположить,
что ты обязательно попыталась бы. Но зная Марика, могу тебе с уверенностью заявить, что с ним этот номер не прошел бы.
— Да ладно, — презрительно протянула Ира. — Такой уж он прямо волшебный, этот Марик. Все мужики одинаковые, к ним только подход разный
требуется. Ну чего ты злишься? А, Натулечка? Что я опять не так сказала?
Ира ясно видела, что в Наташе закипает ярость, но никак не могла понять, из-за чего. Неужели из-за того, что она сказала про Марика?
Марик, Марик… Наташка с Бэллой прямо свихнулись на нем, только и разговоров, мол, Марик то, Марик се, Марик приедет, Марик уедет. Приедет и
уедет, а жизнь будет продолжаться. Наташку только жалко, она так переживает, хочет, как лучше, последние деньги готова истратить на то, чтобы не
стыдно было перед богатым Мариком за нашу нищую коммуналку. Глаза ввалились, щеки запали, работает как проклятая, все домашнее хозяйство тянет,
заодно за Бэллой ухаживает, старуха в последнее время сильно ослабела, часто болеет, то сердце у нее, то давление, то ноги, то печень. Ира,
конечно, помогает, как может, но времени-то у нее тоже для этого немного, в институте занятия до вечера, потом, через день, — к Игорю,
повинность отбывать, разговоры умные вести.
А Наташка-то и вправду на что-то разозлилась, даже не разозлилась, а обиделась, вон на глазах слезы появились. Наверное, она думает
сейчас о том же, о чем и сама Ира. Что она устала, что у нее больше нет сил бежать этот бесконечный кросс, что предстоит ремонт, а это всегда
хуже стихийного бедствия…
— Натулечка, ты из-за ремонта не переживай, — неожиданно сказала Ира. — Я не возражаю, пусть будет ремонт. Наверное, ты права, его
действительно нужно сделать. Я помогу тебе, ты только скажи, что от меня требуется. Ну хочешь, я перестану ездить к Игорю и буду по вечерам
готовить обеды для рабочих? Хочешь?
— Хочу, — кивнула Наташа.
— Спасибо за инициативу. Ты меня очень выручишь, если будешь делать хотя бы это.
***
Квартира превратилась в свалку, иного определения Ира подобрать не сумела. Повсюду валялись оторванные обои и паркетные дощечки, стояли
банки с краской и клеем, стопки новой кафельной плитки, рулоны обоев, какие-то коробки и свертки. Ходить приходилось с большой осторожностью,
иначе возникал риск посадить на одежду несмываемое пятно. Рабочих было четверо, все они приехали из Белоруссии на заработки. Правда, деньги за
свою работу они попросили совсем небольшие, Ира даже не ожидала, что их услуги обойдутся так дешево, зато аппетит у них был отменный. Приходили
они каждый день к восьми утра и работали до восьми вечера, с двух до трех устраивали обеденный перерыв, во время которого съедали целую
трехлитровую кастрюлю супа и такое количество жаркого с картофелем, которого обычно хватало на два дня всем шестерым обитателям квартиры. Но
дело двигалось споро, кроме часового обеденного перерыва белорусские работяги никаких других «перекуров с дремотой» себе не позволяли, по утрам
не опаздывали и по вечерам не пытались уйти раньше.
Наташа выдала Ире деньги, и отныне в обязанность девушки входил весь цикл мероприятий по кормлению бригады, начиная от покупки продуктов
и заканчивая мытьем посуды, которую они после обеда составляли в кухонную раковину. Правда, в действительности вымыть посуду за рабочими Ире
пришлось только один раз, обычно это успевала сделать Бэлла Львовна. Полностью отказаться от визитов к Мащенко Ира все-таки не рискнула, хотя и
сократила их количество с четырех раз в неделю до двух, и возвращаясь от жениха около полуночи, добросовестно вставала к плите варить супы и
тушить мясо. Она не жаловалась, потому что видела, как взявший на две недели отпуск Вадим целыми днями носится на своей машине по Москве в
поисках минимально дорогих и максимально приличных стройматериалов, мебели и сантехники, таскает на себе всю эту тяжесть, помогает рабочим, а
работающая Наташа, обеспечив семье трехразовое питание и чистую одежду, после ухода бригады занимается уборкой, выносит мусор, моет полы.
Квартира, казалось, навсегда пропиталась запахами краски, лака и скипидара, а лестницы-стремянки прочно укрепились в качестве деталей интерьера.
Однако все когда-нибудь кончается, кончился и ремонт. Квадратная прихожая стала похожа на гостиную, обклеенная светлыми финскими обоями,
с деревянной мебелью, двумя мягкими креслами и маленьким столиком, на котором стоял новый телефонный аппарат. Наташка молодец, не поскупилась,
купила радиотелефон, теперь не нужно вести разговоры так, что тебя слышит вся квартира, можно взять трубку и уйти в свою комнату. При помощи
такой трубки решается и главная проблема любой большой коммуналки с длинным коридором: совмещение телефонных звонков с необходимостью
безотлучного пребывания на кухне. Ведь сколько раз бывало: жаришь что-нибудь или варишь, к примеру, кофе, а в это время звонит телефон. Либо ты
не отрываешься от плиты и пропускаешь важный звонок, либо бежишь к аппарату, а когда возвращаешься, уже все сгорело или выкипело. Отныне так не