его руки и играя обиду.
Обиду он почувствовал, поэтому резко повернулся к ней, обнял, зарылся лицом в спутанные густые кудри.
— Извини, Ириша.
Она ответила на его жест, ответила страстно и порывисто, ведь нужно было потянуть время, постараться, чтобы ее застали здесь родители
Игоря. Ира очень старалась. Еще неизвестно, пригласит ли он ее в свой дом еще раз. Может быть, будет брать ключи у приятелей, как делают многие.
Или квартиру снимет. Или захочет приходить к ней, в коммуналку, а это уж никак нельзя, он может случайно нарваться на Наташку, узнать ее, потом
дома расскажет, что познакомился с Вороновой, известным кино и телепублицистом. И связь Иры с Наташей станет для всех очевидной. А может быть,
он утратит к ней интерес и больше вообще не позвонит и не захочет встречаться. В любом случае сегодняшний шанс познакомиться с отцом Игоря может
оказаться единственным и последним, и упускать его нельзя ни в коем случае.
***
Второй акт Барбизонского балета (как Ира про себя называла любовные утехи) длился по понятным причинам заметно дольше, после чего
утомленный любовник проспал целый час, предоставив своей подруге возможность как следует рассмотреть комнату. Результатами осмотра Ира осталась
довольна. Комната просторная, светлая, обставленная хорошей мебелью, не особенно дорогой, отечественной, но зато удобной и вполне симпатичной.
Комната просторная, светлая, обставленная хорошей мебелью, не особенно дорогой, отечественной, но зато удобной и вполне симпатичной.
Все стены завешаны полками с книгами. Широченный раскладывающийся вперед диван в собранном состоянии представлял собой мягкий «уголок», к
которому прилагались два низких глубоких кресла и пуф с большим квадратным стеклом, хочешь — используй как сиденье, хочешь — как стол. В данный
момент это был именно стол, на нем стояла затейливая керамическая пепельница и радиотелефон с автоответчиком — писк моды на пике стоимости. Иру
поразило отсутствие каких бы то ни было фотографий, которые в других домах, где она бывала, обычно в изобилии стояли за стеклами книжных полок.
Ну ладно, фотку бывшей супружницы можно и не держать у себя перед глазами, это дело понятное, но ведь Игорь говорил, что у них есть ребенок.
Врал, что ли? Или настолько равнодушен к сыну? Вот урод-то! Да если бы у нее был сын, она бы все стены во всей квартире его изображениями
обклеила, чтобы глаз все время на них останавливался и радовался.
Ира тихонько выскользнула из-под одеяла и побежала в ванную. Это было, конечно, весьма рискованное предприятие, кто его знает, в какой
момент вернутся родители, но она понадеялась на везенье. Вернувшись, оделась, выбрала книгу, которая показалась ей правильной, — «Сто лет
одиночества» Маркеса — и уселась в кресло. Первые две страницы одолела с трудом, никак не могла продраться сквозь длиннющие многострочные
предложения, а потом и не заметила, как оказалась во власти магнетически завораживающей прозы. И очнулась только тогда, когда раздался
деликатный стук в дверь и приятный женский голос произнес:
— Игорек, мы вернулись!
«А ничего у него предки, тактичные, — мелькнуло в голове у девушки, — увидели в прихожей мое пальто и туфли и не стали врываться к сыну.
Пора действовать.»
Она видела, как Игорь приоткрыл глаза и собрался было что-то сказать, но не стала дожидаться, быстро вскочила с кресла и с открытой
книгой в руках вышла из комнаты. Мизансцена сложилась в голове заранее, теперь нужно было ее правильно отыграть. Голос должен быть мягким,
приятным. И никакого смущения.
— Добрый вечер, меня зовут Ириной. Игорь спит, а я вот читаю тихонько, чтобы ему не мешать.
Перед Ирой стояла приятная женщина лет пятидесяти с небольшим, чуть полноватая, с приветливым лицом. На губах — помада в цвет модной
оправы очков. В ушах — маленькие золотые сережки без камней, изящные и оригинальные. И такое же кольцо на руке. Стрижка сделана явно у хорошего
мастера. А спортивного покроя брюки и длинный тонкий пиджак из такой же ткани куплены совершенно точно не на Рижском рынке.
— Елизавета Петровна, — представилась она вполголоса. — Вы не находите, что моего сына надо бы разбудить?
— Пусть поспит, — с улыбкой ответила Ира, — наверное, он очень устает за рабочую неделю. Раз спит — значит, организм требует отдыха. А я
не скучаю.
Она показала на раскрытую книгу, которую держала в руке. Но у Елизаветы Петровны были свои представления о гостеприимстве, которые Ира
вполне разделяла. Во всяком случае, эти представления ее полностью устраивали.
— Это не дело. Ну куда это годится? Игорь спит, а вы сидите рядом и охраняете его.
Пойдемте пить чай. Виктор! — Она повысила голос и
повернула голову в сторону двери, ведущей в одну из комнат. — Познакомься с нашей гостьей.
Когда Игорь, сонный и слегка помятый, появился в столовой, то застал идиллическую картину вечернего чаепития. Ирина оживленно
разговаривала с Виктором Федоровичем, по возможности подробно отвечая на его вопросы о ВГИКе и работающих в нем преподавателях и педагогах: кто
ушел, кто остался, кого повысили в должности, кто женился, кто спился…
Придя домой, Ира постучалась к Наташе, поманила ее пальцем в коридор.
— Я с ним разговаривала, — сообщила она.
— С кем? — не сообразила Наташа.
— Да с Мащенко твоим. Сегодня с родителями познакомилась.
— Ну и…?
— Ну и ничего. Про институт расспрашивал, сам кое-что рассказывал, но о тебе ни слова. Я так и не поняла, помнит он тебя или нет, и если