грамотами, даже очередное звание присвоили досрочно.
Проснуться означало начать новый день. Рабочий день. А он ненавидел свою
работу, хотя и справлялся с ней, причем справлялся настолько лихо, что его то и дело поощряли то премиями, то благодарностями, то почетными
грамотами, даже очередное звание присвоили досрочно. Капитан милиции Игорь Мащенко был одним из лучших, если не лучшим в своем подразделении, но
работу, которую выполнял ежедневно и добросовестно, он все-таки не любил. Тягостна она была ему, не интересна, не нужна. Но изменить свою жизнь
и перейти на другую работу он не мог.
Мало того, что сегодня снова нужно идти на работу, так еще и Новый год надвигается, а это означает, что нужно идти к Женьке Замятину.
Четыре раза в год, четыре визита, четыре встречи — это тот минимум, сокращать который нельзя. Новый год, 23 февраля — День Советской Армии,
Женькин день рождения и день смерти Генки Потоцкого. Вернее, не смерти, а гибели, геройской гибели в Афганистане. На каждую встречу с Женькой
Игорь шел как на казнь, сам Женька ему тоже уже давно был не нужен и не интересен, и их воспоминания об общем школьном детстве, когда жив был
еще Генка Потоцкий, когда они собирались поступать в летное училище, а потом становиться космонавтами, — и воспоминания эти были ему не нужны.
Но не ходить к Замятину он не мог.
— Сынок, пора вставать!
В комнату заглянула мама, и в открытую дверь сразу же потянуло вкусными запахами жарящихся сырников с изюмом, свежемолотого кофе и еще
сладковатым ароматом шампуня — мама только что вымыла голову, и этот запах исходил от ее мокрых волос.
Как обычно по утрам, настроение у Игоря было мрачным, да и какое же может быть иное настроение перед рабочим днем, наполненным делами и
заботами, от которых мутит, просто выть хочется. К вечеру Игорь веселел, понимая, что все заканчивается и до следующего рабочего дня можно
расслабиться. Но утром он бывал в тяжком расположении духа.
— Ты сегодня поздно придешь? — спросила Елизавета Петровна, когда он сел завтракать.
— Поздно. Сегодня надо к Женьке съездить, с Новым годом поздравить. А что, я тебе нужен?
Хорошо бы, у мамы нашлись неотложные дела, которые никак, ну просто никак невозможно сделать без помощи сына. Тогда можно было бы не
ездить сегодня к Женьке, отложить до завтра. Правда, они уже договорились, Игорь вчера звонил другу и предупредил, что сегодня заедет, но можно
и передоговориться. А Женька, если повезет, скажет, что завтра никак не может, а послезавтра не сможет сам Игорь… и проблема рассосется сама
собой, до 23 февраля.
— Сегодня должны новую мебель привезти, я хотела, чтобы вы с папой ее собрали и поставили. Хочется Новый год встретить в новой
обстановке, а то живем как на вокзале. Но если ты занят, тогда сборку отложим до завтра. Или я попрошу кого-нибудь из соседей помочь.
Елизавета Петровна хлопотала у плиты, дожаривая сырники и поглядывая на турку с кофе. Уловив момент, когда темно-коричневая пенка начала
угрожающе быстро подниматься, она ловко сняла турку с раскаленного диска электроплиты.
— Я постараюсь пораньше вернуться, — пообещал Игорь. — Или позвоню Женьке, извинюсь, скажу, что приду в другой раз.
— Нет-нет, сынок, не надо откладывать, раз договорился — иди.
У Жени и без того мало радостей в жизни, поздравь его с Новым годом,
подарок вручи. Что ты ему подаришь?
— Зажигалку. Дорогую, импортную. А что отец не встает? У него сегодня выходной?
Сырники были сладкими, но Игорь еще полил их сверху клубничным вареньем. Вот теперь вкус стал как надо, и это несколько примирило его с
действительностью. Еще пятнадцать минут можно поглощать завтрак и пить кофе и не думать о постылой работе.
— Папа встанет попозже, ему сегодня к двенадцати, — пояснила мать, присаживаясь за стол напротив Игоря. — Между прочим, ему удалось
устроить Верочку на работу.
— Мои поздравления, — пробурчал Игорь.
Он терпеть не мог, когда родители пытались заговорить с ним о бывшей жене. И что за манера: сын с невесткой давно расстался, а они все
еще считают ее чуть ли не членом семьи, обсуждают ее дела, помогают. Елизавета Петровна, словно и не замечая недовольного тона Игоря, продолжала
рассказывать:
— Очень хорошая работа, в одной фирме, торгующей медицинскими препаратами. Как раз Верочке по специальности. И платят хорошо, не то, что
в поликлинике.
— Мама! — Игорь с отвращением отодвинул от себя тарелку с недоеденными сырниками, они колом вставали в горле и казались уже не вкусными,
а противными. — Я не хочу ничего слышать о Вере. Мне это не интересно. Она меня бросила, а теперь ты хочешь, чтобы я интересовался ее жизнью и
беспокоился о ее трудоустройстве?
— Сынок, но ведь ты сам виноват в том, что она тебя бросила, — с упреком произнесла мать. — Ты чудовищно обращался с ней, ни одна
нормальная женщина этого не вынесла бы. Ты приходил домой пьяным и кричал на нее. Ты изменял ей…
При последних словах голос матери дрогнул, словно даже мысль о подобном поведении сына была ей невыносима, а уж озвучивание ее требовало
и вовсе непосильного напряжения. Конечно, она говорила правду, Игорь позволял себе и напиваться, и орать на Веру. И насчет супружеских измен —