На десяток резко отрицательных рецензий приходились одна-две более или менее положительные. Ира страшно расстраивалась, переживала и каждый день
созванивалась с Наташей.
— Ну что ты так страдаешь, — успокаивала ее Наташа. — Это же все политика, игрища. Ни один нормальный режиссер никогда не интересуется,
что о его работе думают журналисты. Вот хоть у кого спроси — никто этих статей в газетах не читает.
— Но они же ругают сериал! — негодовала Ира.
— Ну и что? Хоть в одной статье написано, что актриса Ирина Савенич плохо сыграла?
— Нет. То есть я не знаю, может, где-то и написано, но я не читала. Актеров вообще-то во всех статьях хвалят, а фильм в целом ругают.
— Вот видишь, актеров хвалят. Диалоги хвалят, это я сама читала. Оператора хвалят. Кстати, знаешь ли ты, что у нашего сериала высочайший
рейтинг? Его вся страна смотрела, на другие каналы не переключалась. А ты говоришь — ругают.
— Так ведь ругают же, — не унималась Ирина. — Актеры хорошие, сценарий хороший, оператор хороший, а ругают. Почему?
— Ирка, ты как маленькая, честное слово! — смеялась в ответ Наташа. — Потому что сериал. Сериал по определению не может быть хорошим.
Хорошее кино — это Феллини, Спилберг, Тарковский, Форман, Коппола. А сериал — это мыло для домохозяек, его нельзя хвалить, а то можно репутацию
потерять. Понимаешь, Ируська, есть четкая градация, что и кого хвалить можно и нужно, а кого ни в коем случае нельзя. В точности как при
советской власти, там тоже была такая градация: книги Брежнева — это гениально, а книги Солженицына — злобная клевета на строй. Разница только в
том, что при советской власти эту градацию придумывал идеологической отдел ЦК партии, а сегодня ее устанавливает неизвестно кто, маленькая
тусовка деятелей культуры вкупе с журналистами, с которыми их связывает личная дружба. Поверь мне, ко всем этим статьям нельзя относиться
серьезно.
Но Ира тем не менее относилась к ним серьезно и обижалась на каждое резкое слово, сказанное в адрес сериала или лично Натальи Вороновой.
Ее саму критика не коснулась, авторы критических статей либо вообще не называли ее имени, либо одной фразой отмечали несомненную удачу
начинающей актрисы Ирины Савенич. Пару раз Иру даже узнали на улице и попросили автограф. Оба раза это были молоденькие девушки, лет по
семнадцать, и Ира таяла от восторга, ловя их восхищенные взгляды.
Она добилась своего, она стала актрисой, снялась в кино, ее узнают на улице.
Пусть совсем редко, всего два раза попросили автограф, но это ведь только начало. Ей по силам любая цель. Она может гордиться собой. Все в ее
жизни складывается так, как ей хочется, если не считать одного… Но об этом лучше не думать, все равно это нельзя изменить. И ей достаточно
просто видеть Виктора Федоровича, говорить с ним, жить с ним под одной крышей и знать, что он рядом. И иногда, редко-редко ловить его взгляд,
предназначенный ей одной, взгляд, в котором и тепло, и нежность, и грусть, и память о принадлежащей им двоим тайне.
В июле поток критических статей поутих, все чаще стали появляться и положительные рецензии, но Наташу это вообще ни капельки не
интересовало. Алешка, младший сын, сдавал экзамены в институт, Наташка безумно боялась, что в случае провала его заберут в армию, а ведь Алеша
такой неприспособленный, не умеет, в отличие от старшего брата, постоять за себя и непременно станет жертвой дедовщины. Кроме того, за два года
службы он напрочь забудет все, чему его учили в школе, и тогда с мечтой о высшем образовании придется распрощаться. Все ее мысли крутились
только вокруг этого, и любые попытки Ирины обсудить с ней очередную статью наталкивались на полную отчужденность.
Работы не было, никто не рвался приглашать ее сниматься, и Ира почти все время сидела дома, готовила еду, смотрела телевизор,
штудировала прессу и читала книги. Однажды в воскресенье Игорь ни с того ни с сего предложил ей съездить на книжную ярмарку в спорткомплексе
«Олимпийский». Оказалось, ему нужна какая-то специальная книга про автомобиль, который он собирался покупать вместо своего белого «форда». Ира с
радостью согласилась составить ему компанию, все-таки развлечение, да и книжечек можно прикупить, а то совершенно неизвестно, сколько еще ей
предстоит сидеть без работы. Может, год, а то и два. Если Наташка соберется снимать еще что-нибудь, она, конечно, Иру позовет, а вот про других
режиссеров ничего сказать нельзя.
В выходной день народу на ярмарке уйма — не протолкнешься. Зато книжек — на любой вкус. Вцепившись в руку идущего впереди мужа, Ира
медленно продвигалась вдоль прилавков, жадно шаря глазами по ярким обложкам. Вот это бы купить, и еще вот это, и вот эту книгу тоже хочется.
Ладно, пусть сначала Игорь найдет то, что ему нужно, а потом уж она собой займется.
Совсем рядом в толпе мелькнуло знакомое лицо. Ой, да это же Вадим, Наташкин бывший муж.
— Вадим! — крикнула Ира, поднимая над головой свободную руку. — Вадим!
Тот услышал, закрутил головой, встретился глазами с Ирой и подошел. С ним была симпатичная тетка, крохотного росточка, брюнетка с
зелеными глазами. Наверное, жена, он же говорил, что женился. Интересно посмотреть, на кого он Наташку променял. Вадим пожал руку Игорю, с