Пьер шел медленно, глядя вперед и слегка вверх, милостиво улыбаясь супруге и всему сущему. Нора тоже кривила губы, но на улыбку это походило мало. Нет, она не та королева, которая ему нужна! Через год или два надо подыскать другую, пусть не столь красивую, но умную и способную оценить выпавшее на ее долю счастье.
Улица казалась бесконечной, а парадные красные сапоги на каблуках были жуть какими неудобными. Они не жали, но ноги отчего-то начало ломить. Цех сапожников в будущем году льгот не получит! Пьер медленно повернул голову и улыбнулся толпе, клубившейся за скрещенными алебардами. Какие скучные рожи. Ничего, вечером, когда на улицу выкатят бочки с вином, мужичье будет пить за наследника! При мысли о сыне на душе Его Величества потеплело. Его б воля, он бы поставил колыбель в своей спальне, но наследника должно воспитывать в соответствии с этикетом. Это Тагэре творили, что хотели, Филипп отослал сыновей в Ланже, Александр взял в дом бастардов…
Сыновья Шарля Тагэре в глазах простонародья были истинными Волингами и могли себе позволить многое, если не все. Он же, если хочет вырастить из Анхеля повелителя, обязан жить по законам древних королей! Арцийцы могут не любить его, но Анхеля они полюбят… Проклятые сапоги! А ведь впереди церемония, которую Клавдий, как всегда, затянет, и обратный путь. Хвала хоть, они почти пришли.
Проходя под церковными сводами, Пьер почувствовал на себе чей-то взгляд и повернулся. У колонны в небрежной позе стоял маркиз Гаэтано. Длинные волосы мирийца были стянуты на затылке алой лентой, а черный бархат куртки украшала крупная рыжая бабочка. Процессия поравнялась с колонной, Кэрна улыбнулся с добродушием голодной пантеры, а бабочка, оказавшаяся живой, нахально взмахнула крылышками и перебралась на плечо маркиза. Его Величество готов был убить и командора городской стражи, и капитана новой гвардии, но прерывать торжества и на глазах послов иностранных держав гоняться за мирийцем было бы непростительной ошибкой.
Его Величество готов был убить и командора городской стражи, и капитана новой гвардии, но прерывать торжества и на глазах послов иностранных держав гоняться за мирийцем было бы непростительной ошибкой. Этот наглец, несомненно, явился для того, чтобы превратить триумф Пьера в балаган, так не будет же этого!
Король с гордо поднятой головой прошествовал мимо красавца с бабочкой, заставив себя сосредоточиться на службе.
НЭО РАМИЭРЛЬ
Он снова бежал наперегонки, нет, не со смертью, с чем-то куда более отвратительным. Нужно успеть, пока Старец вещает, наслаждаясь своим триумфом. В мутном потоке его речей, несомненно, попадаются любопытные рыбы, но выуживать их некогда. А Белый самозабвенно плавал в давным-давно утекшей воде. Он устал от одиночества и собственной неоцененности и будет говорить и говорить. Михай тоже выкладывал всю подноготную перед «умирающим» Рене… Все повторяется, хотя чего удивляться: Михай Годой был «воспитанником» Старца, подцепившего тарского господаря из сероморского укрытия. Любопытно, конечно, как это ему удалось, но он пришел не слушать, а убивать.
— Это было самым трудным, — Белый нежно тронул окладистую седую — впору Звездному Старцу — бороду, он был в точности таким, как его показало луцианское зеркало, — благообразным, высоким, величественным и неимоверно самовлюбленным, — я долго наблюдал за Светозарными и выбрал Воина. Он был готов к бунту, оставалось лишь слегка подтолкнуть его в нужном мне направлении. На первый взгляд, Ангес мало отличался от Ройгу, казалось уместным внушить ему мысль о единоличном господстве и стравить со старшим братом, но я ошибся и признаю это. Только глупцы скрывают свои неудачи, мудрые строят из них лестницу славы.
Я переоценил Ангеса. Искушать его властью было то же, что петь глухому. Иногда божественное могущество достается тем, кто не может им распорядиться. Воин был бродягой и искателем приключений, а не повелителем, для него важней всего была дорога. Даже война, даже любовь не захватывали его целиком.
Ангес был бы польщен, жаль, его здесь нет, но противники мятежного Светозарного пострашнее этого самовлюбленного чучела. Чтобы их остановить, Воин добавил к Стали Тьму и зажег негасимый огонь. Зажег, но не создал, во что бы ни верили в Фэрриэнне. Пламя Бездны — отсвет иных эпох и иных Сил, в сравнении с которыми даже Дракон и Орел — беспомощные юнцы. Белый Старец хитер и ловок, ему удалось заполучить сильнейшие талисманы, но он не бог. И не станет им! Не станет? Поосторожней с зароками, друг! Варха исполнена силы и ее ключи в руках мага, умудрившегося сплести Свет с многоцветным безумием и древней, туманной злобой. Незаметно вырвать из этой чудовищной косы одну прядь невозможно. Свет потерян — но у тебя есть Тьма. Не слушай этого хвастуна, Нэо, думай о Бездне. Бездна — это то, куда ты стремишься, это — твоя дорога, твоя надежда, твоя судьба!
Наконец! Далеко-далеко запело багровое пламя, рожденное из Тьмы и рвущееся во Тьму. Жаркая, живая ниточка потянулась к тому, кто некогда носил Черное Кольцо. Оковы подались не сразу, но лед уступил огню. Рамиэрль был свободен! Заметил ли это Старец? Нет, витийствует по-прежнему. Хозяин Вархи не счел нужным держать магическую цепь, а прикрепил ее к кому-то или чему-то. Глупо, Белый, ой как глупо, но ты не обязан быть умным. Интриганы редко блещут истинным умом, во время своих скитаний Рамиэрль-Разведчик это понял. Перед ним стоял маг, развращавший богов, эльфов и смертных, и это было отвратительно, потому что в этом враге не было ни величия, ни глубинной мудрости, ни личной силы. Из-за него Анхель предал Эрасти, Эанке убила отца, а Эдмон Тагэре взошел на плаху, он был бешеной собакой, искусавшей Тарру, ее безумием, ее смертельной болезнью, и это было унизительным.