— Конечно, — она казалась удивленной.
— Но это же долго!
— Я начала шить, — Беата зарделась еще сильнее, — в тот вечер, как увидела дана. Я спросила дана про консигну, и он сказал, что бык и ветка яблони. Я все правильно сделала?
— Да, так и есть. — Проклятый, если он вернется в Арцию, бык Трюэлей будет лежать только под весенними деревьями! — Как красиво.
— Дан примерит?
Еще бы дан не примерил?! Луи сбросил плащ с «волчьей» сигной — Сандер простит — и накинул обновку.
— У дана есть зеркало?
Зеркало было и послушно отразило темноволосого воина со счастливыми глазами. Плащ пришелся впору.
— Дан Луи очень красивый, — сказала Беата, повергнув внука барона Обена в сильнейшее смущение. Так его еще не называли. Красавцами были Артур и Рито, а остальные, остальные были просто «волчатами». Были и нет.
— Дана, — тихо сказал Луи, — я благодарю за подарок, но я не могу его взять.
Голубые глаза наполнились слезами, и Луи, сам не соображая, что делает, схватил девушку за руку:
— Беата, ты не поняла! Понимаешь, нас было много. Нас звали «волчата», мы носили синие плащи с консигной Сандера, а теперь все погибли. Осталось только двое… И еще трое в разных местах, может, они живы, а может, и нет. Если я сменю «волчий» плащ на твой, я их предам. Пойми, я, я… Ты не представляешь, как я тебе благодарен, как я…
Беата Ракаи была таянкой, дочерью, сестрой и племянницей воинов, ее старший брат погиб. И отец тоже. Она поняла.
— Но дан может в бой надевать свой плащ, а в дороге, когда не жалко, этот. Правда? — она улыбнулась. — А когда дан вернется, я вышью ему волка и луну.
— Беата, — Луи захлестнула благодарность к самой лучшей на свете девушке. — Сигнора…
От признания отделяло одно мгновение, но незапертая дверь распахнулась и на пороге застыла Гражина в роскошном синем платье, расшитом голубками, в руках сестра Беаты держала что-то, похожее на скатанный шарф. Нежная улыбка на прелестных губках медленно гасла, а в глазах загорался нехороший огонек.
— Беатка, что ты тут делаешь?
— Дана была так любезна, — начал Луи, но Беата не дала ему договорить.
— Я пришла проводить дана Луи, и я вышила ему плащ, а что нужно тебе?
— Ты… — голос младшей сестры не сулил ничего хорошего, но старшая ее опередила:
— Тебя послали за мной? Хорошо, идем.
Луи не успел оглянуться, как Беата взяла Гражину за руку и буквально выволокла из комнаты, не забыв прикрыть дверь. Арциец привалился к стене, лихорадочно соображая, что он должен был сделать или сказать. Хваленая смекалка Трюэлей отказала напрочь.
2896 год от В.И.
7-й день месяца Иноходца
ТАЯНА. ГЕЛАНЬ
Ликия была сдержанна и спокойна. Сандера поражало, с какой легкостью его подруга сменила чуть ли не крестьянскую одежду на дворцовые наряды. Она знала, как их носить, и она привыкла повелевать, хоть и не испытывала от этого наслаждения. Александр Тагэре рос среди знати, сам был герцогом и королем и не мог не узнать себе подобного, но даже отдаленно не представлял, кем же была его спасительница, возлюбленная и, наконец, невеста.
Александр молча стоял и смотрел на высокую женщину со светлыми косами, которым бы позавидовала даже Миранда. Ликия ответила на взгляд взглядом, в столбе света танцевали майерку золотистые пылинки, на подоконнике нежилась кошка, как две капли воды похожая на ту, что пропала в Гразском лесу. Он пришел сказать нечто очень нужное для них обоих, но не знал, с чего начать. И она не знала…
— Мы идем к Глухариной. Там к нам присоединятся гоблины.
— Это хорошие союзники, — чуть промедлив, сказала Ликия. — Им можно верить до конца.
— А тебе, — Сандер сам не понял, как у него это сорвалось с языка, но, заговорив, он не останавливался, — тебе я могу верить?
— Мне? — она казалась удивленной. — Верить мне?
— Да, Ликэ… Не обижайся… Я однажды ушел на войну. Я воевал долго, слишком долго, и меня не дождались. Я вернулся и узнал, что Даро… что та женщина, которой я верил больше, чем себе, выходит замуж за другого — за моего друга и вассала, готового за меня умереть. Я узнал об этом, когда наконец собрался рассказать о нас брату. Войну я выиграл, а счастье проиграл. Так мне тогда казалось. Ты меня дождешься?
Ликэ опустила голову, кошка перевернулась и принялась сосредоточенно облизывать лапу, солнечный луч немного переместился и разбился о граненый хрустальный шар, на который опиралась бронзовая рысь.
Александр смотрел на светлокосую женщину в платье из тяжелого шелка, словно видел ее впервые. Зачем он назвал ей имя? Именно сейчас и именно так? Что стоят женские клятвы?! Он ни разу не просил Даро говорить то, что она говорила, не просил плакать, ревновать, хранить верность. Она это делала сама, и ее слова ничего не стоили, а выпрошенные обещания и вовсе хуже милостыни. Ликия подняла побледневшее лицо.
— Александр, я дождусь тебя. Клянусь тебе всем, что для меня свято. Памятью, надеждой, дорогами, которыми я прошла. Верь мне. Я тебя не предам, что бы с тобой ни случилось.
Так она с ним еще не говорила, так она вообще не говорила. На мгновение ему стало страшно, словно он заглянул в бездну, у которой нет дна, но потом страх сменился счастьем. Он поверил Ликэ сразу и навсегда и именно поэтому спросил: