Александр немного подумал, не стоит ли ему сначала заглянуть в Лидду, но это было куда труднее, чем прямиком отправиться в Гелань. Нам пришлось бы выйти из леса, а Сандер не сомневался, что подступы к Гваре и Наботу охраняются. Я была рада его осторожности, потому что Гвар-Набот и Лидда были, и то в лучшем случае, дружественными герцогствами, окруженными врагами, а Таяна, судя по всему, осталась сильной и свободной.
Я верила наследникам Шани и Уррика, и у меня на то были все основания. Лежащие за Гордой и Тахеной земли отлучили от Церкви, а что собой представляли святые сестры и антонианцы, я поняла еще до встречи с Эрасти. Объяснение напрашивалось само собой — Таяна не рехнулась и была достаточно сильна, чтобы дать отпор Святому походу, вот ее и прокляли. Очень удобно: и воевать не надо, и всех, кто глядит на восток, можно записать в еретики.
Путь в Гелань лежал через Тахену, и я очень надеялась встретить друзей и там. Кэриун и Прашинко зимой спят, но Лупе — человек, к тому же хозяйка Тахены неподвластна Зиме. Хотелось верить, что маленькая колдунья жива и по-прежнему правит древними топями. В самой Арции Хранителей и Хозяев не осталось, по крайней мере мне так казалось, но Тахена — это Тахена. Пока сила Прежних не покинула Тарру, эта крепость будет держаться. Я сама была частью древней силы и чувствовала, что этот мир мой. А раз так, Тахена меня примет и пропустит… Меня? Нас!
Мы с Сандером связаны накрепко.
. Меня? Нас!
Мы с Сандером связаны накрепко. То, что случилось в ночь Последнего Греха, лишь ускорило неизбежное. Я никогда не любила лжи, Последний из Королей стал мне дорог, хоть и не так, как Рене. Я не чувствовала себя перед ним виноватой и не сомневалась в своей любви, но адмирал был очень, очень далеко, если вообще был.
Рене Аррой — это мое прошлое и, я продолжала на это надеяться, будущее, а настоящим были зимняя дорога, заснеженный лес и мой сероглазый спутник. Порой мне казалось, что время повернуло вспять и я вновь иду из Убежища в Кантиску вместе с Астени и Преданным. Арция изменилась, если говорить о странах и обычаях. Арция осталась прежней, если иметь в виду деревья и сугробы. Я едва удержалась от искушения свернуть в Убежище, но тогда бы пришлось слишком многое объяснять.
Лесная ведьма могла узнать о минувших войнах от таких же отверженных, могла пройти зимой по занесенному вьюгами дикому лесу, но в покинутом эльфийском поселении я бы себя выдала, потому что не смогла б остаться равнодушной.
В том, что уцелевшие Лебеди оставили свое гнездо в болотах, я не сомневалась. Талисман Астени молчал, а это означало, что эльфов в Арции нет. Эмзар не вернулся назад после войны Оленя — то ли нашел дорогу за пределы Тарры, то ли увел своих на Лунные острова караулить заморскую дрянь. Но лес все еще помнил ушедших, и я помнила. С каждым шагом мы приближались к поляне, на которой Астени принял свой последний бой. Строго говоря, она лежала в стороне от нашего пути. Немного, но в стороне, ее можно и нужно было обойти, но я не смогла. Странное дело, если б я была одна, у меня бы хватило сил не свернуть, но Сандер умудрялся будить во мне то, что, казалось, навсегда уснуло. Чем больше я его узнавала, тем больше он сбивал меня с толку, потому что таких, как он, не бывает.
2895 год от В.И.
8-й день месяца Вепря
АРЦИЯ. БОСХА
Ликия недаром была ведьмой. Как-то так вышло, что Садан смог идти, не проваливаясь в снег. Атэвский красавец с легкостью нес двоих всадников вместе с их небогатыми пожитками и обижался, когда седоки решали немного пройтись пешком. Странно, но Александр никогда не был так спокоен, как сейчас, когда пробирался через захваченную врагом страну в обществе лесной колдуньи. Всю свою жизнь он прятал свои чувства иногда под улыбкой, чаще под бесстрастностью. Нужно было что-то делать, за кого-то решать, а в последние годы события и вовсе понеслись, как валун с холма. Теперь же он впервые в жизни был свободен и был самим собой. Ликии он доверял так, как не доверял никому. Она все понимала, ничего не спрашивала, ничего от него не хотела. Просто была рядом, и, кажется, ей действительно не было дела до его увечья.
Как встретят в Таяне их с Ликией, было неизвестно, но король Арции об этом не думал. Жизнь дала ему отсрочку, глоток свежего воздуха между двумя темницами, и он жил, а Ликия придавала этой жизни все более отчетливый привкус счастья. Он не говорил с ней о любви, как некогда с Даро, но в отношениях с Ликэ не было лжи, которая в конце концов разлучила его и Дариоло. Тогда они носили маски, живя на виду у сотен глаз, смотревших на брата короля и красавицу-мирийку отнюдь не с нежностью. Теперь Александра Тагэре видели разве что звезды и волки, а лгать им было незачем, да он и не собирался этого делать. Ликия стала для него если не всем, то очень многим. Он не хотел ее терять, а было ли это любовью, Сандер не знал и сам.
Иногда Александр задумывался о том, кто же его подруга на самом деле. Понятно, что она оказалась в лесу не от хорошей жизни, не сомневался он и в том, что раньше ее звали иначе — на простолюдинку эта женщина не походила. Сколько ей лет, он тоже не знал, лицо у нее было совсем молодым, но взгляд и слова говорили о том, что за спиной Ликэ немало того, что она с радостью бы забыла. Какое-то отношение к ее судьбе имели циалианки, ненависти к которым женщина не скрывала. Эта ненависть его и спасла.
Да, потом они поняли и приняли друг друга, но сначала она видела в нем лишь человека, за которым идет охота.
Странным образом обе женщины, которых он любил, оказались на пути ордена, но, если Даро защищал брат, Ликия заботилась о себе сама. Александру хотелось узнать тайну колдуньи, но лишь от нее самой. Кто бы ни была эта женщина, что бы ни свершила в прошлом, он от нее не откажется. Сандер верил своей подруге, какие бы удивительные вещи она ни говорила. Ликэ предложила искать помощи в Отлученных землях, и он согласился, хотя никогда не забирался на восток дальше Лидды.