— Готово. А что это?
— Сами не знаем. Посмотри.
Мириец послушно поднял крышку.
— Бумаги… — Рито наугад вытащил какой-то листок и развернул. Он читал долго. Много дольше, чем требовалось, чтоб пробежать глазами коротенькую записку.
— Что такое? — вылез уставший ждать Серпьент и осекся, столкнувшись с бешеным взглядом Рафаэля.
— Я должен был убить эту гнусь. Но как он мог…
— Гнусы могут все, — заверил побледневшего Рафаэля Крапивник, — на то они и гнусы.
— Рито, — Шарло с ужасом смотрел на мирийца, — что там?! Отец… Они все-таки…
— Нет, про него ничего. Он жив! Проклятый, он не может умереть, когда такое творится! Шарло, эти мерзавцы убили Филиппа и Алека. Тут завещание… Филипп как-то узнал или догадался. Это моя вина, я должен был их вытащить.
— Пойди постучи башкой о стенку, — посоветовал Серпьент, — может, полегчает. Не стенке, башке. Стенке только хуже будет. А Тартю от нас не уйдет, мы его доконаем, я сам за дело возьмусь.
— Доконаем, — кивнул Рито, — Шарло, ты это должен знать. Прочти.
Шарло прочел, хотя буквы дрожали и расплывались, не желая складываться в слова. Оттого, что он прекрасно знал почерк кузена, было только хуже. У Филиппа была привычка, задумавшись, не отрывая пера от бумаги, рисовать силуэты зверей. Наставник заставлял переписывать испорченные страницы, а им с Алеком нравились эти картинки, и они их забирали. Шарло привык, что на записях Филиппа есть рисунки, но здесь их не было. На завещании не должно быть ничего лишнего.
«Все, чем я владею, как граф Рунский, я завещаю своему кузену виконту Тагэре. Буде с ним что-то случится, наследство переходит к девице Катрин, сестре вышеупомянутого виконта Тагэре, а затем к маркизу Гаэтано».
«Девица Катрин», так Кати еще не называли… Виконт Тагэре судорожно сжал кулаки, боясь дать волю слезам, и почувствовал на плече руку Рафаэля.
— Читай дальше, — негромко сказал мириец. — Боль не вино, ее не смакуют, а пьют сразу. До дна. Так легче, поверь мне.
Шарло закусил губу и вгляделся в измятый лист. «Виконт, — торопливо писал Филипп, — ты — Тагэре, ты сын великого короля, помни это. Ты должен выжить и спасти Арцию от узурпатора и убийцы. Сначала — это, месть потом, но предатели должны быть наказаны. Я надеюсь на тебя, ты отдашь все долги, но быть королем ты не можешь. Прости, что я тебе напоминаю об этом, но наша с тобой честь, честь бастардов, в том, чтобы служить своей стране, не требуя награды и не забывая о том, кто мы есть. Тагэре для Арции, а не Арция для Тагэре. Прощай, я хотел бы, чтоб мы были родными братьями.
Я не хочу умирать, но я умру, как твой отец и наш дед, с оружием в руках, а ты должен жить и должен победить. Храни тебя Святой Эрасти.
Твой брат Филипп».
— Я этого так не оставлю, — рявкнул Крапивник, — даже если вы все перемрете, я Тартю прикончу.
Храни тебя Святой Эрасти.
Твой брат Филипп».
— Я этого так не оставлю, — рявкнул Крапивник, — даже если вы все перемрете, я Тартю прикончу. Вот!
— Мы не перемрем. — Рафаэль положил письма обратно в шкатулку. — Надо все рассказать Эгону, он должен знать, что прячет. Шарло, пойдешь со мной?
— Да.
Барона они нашли у Клотильды, которая сразу поняла, что случилась беда.
— Рито, что случилось?
— Наверное, вам лучше было бы не знать, но…
— Я и так вижу, что дело плохо. Прибыл гонец?
— Нет… Серпьент уговорил меня открыть шкатулку, — признался Шарло, — он сказал, что раз Крэсси служит Тагэре, то у него от нас секретов нет…
— Я тебе говорила то же, — Клотильда повернулась к мужу, — мы должны знать все. И что вы там нашли?
— Предсмертные письма Филиппа. Он умер как король и как Тагэре. Читайте, а я… Я пойду на стены.
— Я с тобой, — быстро сказал Шарло.
Они вышли на улицу. Зимний день продолжал улыбаться и дразнить бриллиантовыми россыпями. Холода не чувствовалось, облетевшие тополя в долине с высоты казались воткнутыми в землю мечами. Рафаэль Кэрна и Шарль Тагрэ молча стояли на угловой башне замка Гран-Гийо, глядя в сверкающее безмолвие. Потом Рито повернулся к Шарло:
— Это должен был сказать тебе отец, и много позже, но в Арции ничего нельзя откладывать на потом. Ты должен знать, что твоей матерью была моя сестра. По отцу ты — Тагэре, по матери — Кэрна, мой племянник и мой наследник, хотя у меня нет ничего, что бы я мог оставить. Разве что кольцо, подаренное твоим отцом, когда мы стали друг другу братьями. И, — Рито странно улыбнулся, — пылающее сердце. Жизнь — это танец со смертью. Если ты упал двенадцать раз, то встать должен тринадцать. Мы с тобой не только арцийские нобили, мы еще и мирийские байланте. Мы не должны сдаваться, Шарло. Никогда и никому. Гореть, так до конца! Ты еще не думал о своей консигне?
— Думал… Но придумал только сейчас. Три цветка, как у Тагэре, но они будут гореть, как сердца Кэрна. И девиз: «До конца!»
ЭСТЕЛЬ ОСКОРА
То, что мы почти у цели, я почуяла сразу. Тахена… Заповедный край, в который допускались лишь избранные. Я не знала, что сталось с Гордой и Явеллой, но Тахена держалась, я слышала ее зов, ее нетерпение, ее нежность. Когда-то на ее краю судьба свела эландского герцога и эльфийского разведчика, здесь Рене повел за собой пляску Ночи, здесь нашел Жана-Флорентина и узнал, что любовь спасет мир.