— Як поделим, на всех выстачит! — Прав был дед, чужой говор — ключ обмана… — А ти, дурные, ще не скоро кончат. Йим не до нас будет. По коням! Берем обоз тай тикаймо!
— Точно, — завопил кто-то высокий и рябой, — як в Пьера не выгорит, горбун з нас головы поснимает… Де обоз?!
— За яром, — махнул Луи, — там и тракт на Гаэльзу.
.. Де обоз?!
— За яром, — махнул Луи, — там и тракт на Гаэльзу…
— Вказуй дорогу, — проревел пузатый сотник, устремляясь к ложбинке, в которой усачи оставили коней, и Луи понял, что удалось. — За мной! И швыдче, а то ти, лагерные, першими прискочут.
Это был сильный ход! Те, кто остался в лагере, не только сохранят свои поганые шкуры, но и поживятся?! Ну уж нет! Фронтерцы, бросив добивать огрызающихся лучников, повскакивали на лошадей и вопящей лавиной устремились за Луи. Обоза было жалко, но его потеря была меньшим из зол. Без налога из Гартажа Арция проживет, без наемников с востока тоже. Осенью они с Лосем прогуляются в южную Фронтеру и заставят усатых грызть свои копыта… Нет, не копыта, друг друга. Тамошний господарь три шкуры спустит с Жися и за войну, и за то, что вернулся до срока. А Жись вернется, куда кошка, туда и хвост, а когда войско грабит обозы, голова становится хвостом, а вожаками — мародеры. Вот этот пузатый — самое то!
Бедные возчики… Они не ожидали погрома, ну да судьба их, видать, такая. Фронтерцы лихо вылетели из-за леска и, увидев основательно сооруженный лагерь со множеством телег, взвыли от восторга. Впереди всех мчался давешний пузан, похожий на оседлавшую коня бочку с ногами. Дальше Луи не смотрел.
Особой набожностью граф Трюэль не страдал, но, разворачивая коня, он шептал нечто весьма похожее на молитву, призывающую милость небес к несчастным обозникам, которых он предал. Сзади раздались вопли и брань. Псы сцепились над куском дымящейся требухи. Нажрутся, передерутся и уйдут. И скатертью дорога. С сего дня старая, подписанная Филиппом Тагэре нотация перестает действовать. Луи наметом поскакал назад, держась слегка в стороне, дабы не вводить во искушение опаздывающих мародеров, и взлетел на невысокий холм. Дни стояли сухие, рассмотреть что-то за тучами пыли было непросто, но Трюэль понял, что схватка идет в двух местах.
Вдали клубилось огромное пылевое облако, видимо, Сандер и Рогге ударили в лоб Пьеру, вблизи шла драка поменьше. Племянник Штефана, чуть не погибший из-за предательства фронтерцев, вновь пошел вперед, и Луи решил присоединиться к нему. Сорвав и бросив желто-лиловые тряпки и подняв забрало, Луи с кличем «Арция и Тагэре!» бросился к дарнийцам. Графу повезло, его узнали сразу.
2895 год от В.И.
10-й день месяца Собаки
АРЦИЯ. ГРАЗА
Фронтерцы и впрямь убрались, словно их и не было, но они были и уничтожили лучников. Или почти уничтожили. Сандер смотрел прямо перед собой, чувствуя, что должен понять нечто важное, то, от чего зависит все. Какая-то мысль билась о края сознания, но король никак не мог ее ухватить. Сзади переговаривались «волчата», впереди маячили войска Тартю, с одной стороны заметно потрепанные племянником Штефана, в небе сияло солнце…
— Почему они не бегут? — Кто это спросил? Кажется, Ювер Трюэль. Конечно, Ювер, другие предпочитают вопросы попроще.
— Не бегут, так побегут! — Это, разумеется, Никола.
— Как увидят, что их распрекрасные фронтерцы смылись, так и дерзнут, — согласился Одуэн.
— Они уже должны иметь известие про ретираду неверных союзников, — вмешался вызванный к королю Штефан Игельберг, — отряд, вверенный моему племяннику, вновь пошел вперед.
— Эмраз — ничтожество, — не к месту напомнил Этьен Ландей, — он не воин, не рыцарь, даже не нобиль. Чувство чести ему чуждо.
— Не усложняй, — засмеялся кто-то из Крэсси, — зачем столько слов? Кошкин сын и есть кошкин сын…
— А поэт есть поэт, — нежным голосом добавил Одуэн, — ему неприятно говорить о кошачьих лапах.
— Как бы мы его ни называли, — тихо проговорил Ювер, — но Тартю стоит на месте, и с ним надо что-то делать, пока Луи морочит фронтерцев.
— Он не морочит их, нет, — Штефан Игельберг для убедительности покачал большой головой, — граф Трюэль завлекал их грабить обоз из Гартажа. Деньги у Тартю они уже получили, теперь фронтерские свиньи уйдут по Гаэльзской дороге, о них мы можем забывать навсегда. Но я бы не стал сейчас воевать, наши силы есть равные примерно, но у нас погибали почти все лучники и плохо с пехотой. Начинать конную атаку есть рискованно. Мое скромное мнение — нам следует возвращаться в укрепленный лагерь. Пусть наш противник берет инициативу и пытается нападать. Мы быстро сворачиваем ему глупый голова.
— Что скажешь, Сандер? — подался вперед Одуэн. — Противно, конечно, но Штефан прав. Лезть вперед глупо, а Эмраз никуда не денется. Чем дольше простоит, тем больше струсит. Мы его всяко расколотим, но зачем людей класть?! Выведем из боя Хайнца и отойдем в лагерь…
— Нам спешить некуда, — подтвердил Герар, — чай, не у Мелового.
Мелового… Рауль! Рогге с Жоффруа… Вот оно! Сандер сжал кулаки. В такую передрягу ты, мой дорогой, еще не попадал. Разве что вызвав на дуэль Мулана, но тогда ты понимал, что идешь на смерть, а сейчас просто попался… Глупо, на ровном месте. Наверное, это семейное.