— Вы еще встретитесь, — сказала я, когда Степан и Кэриун скрылись из виду, — он пройдет огонь и воду, чтобы увидеть тебя еще раз.
— Пусть проходит, — Ванда пожала плечиками, — мне не жалко.
— Неужели он тебе не понравился? Он ведь красив, да и воин, судя по всему, отменный.
— До дана Шандера ему, как зайцу до коня. Лучше его нет и не будет!
Вот и разгадка. Таянская принцесса влюблена в арцийского короля. Будь девочка на пару лет постарше, она б меня возненавидела, но пока я не стена между ней и сероглазым изгнанником, а мостик. Сандер для нее лучше и Степана, и всех таянских рыцарей. Ванде — четырнадцатый, Александру — тридцать четыре. Когда я поняла, что люблю Рене, мне не было двадцати, а ему исполнилось сорок восемь, так что у моей королевны все не так уж и страшно. Через несколько лет Последний из Королей взглянет на таянку так же, как Уррик на Кризу, если я… Если я окажусь не слабее Романа. Великие Братья! Я должна сделать то, что сделал он, и я сделаю. Только сначала нужно выжить и спасти Тарру. Такие пустяки…
— Ванда, ты знаешь про Герику Годойю и Счастливчика Рене?
— Они любили друг друга и сгинули в Сером море…
— Можно сказать и так… У Рене до их встречи была бурная жизнь, в ней случалось всякое, кроме любви, а дочь Годоя и вовсе думала, что с ней все кончено. Ты видела Эмзара?
— Лебединого Короля? Конечно.
— У него был младший брат, отец Романа Вечного. Они очень похожи, но Астен… Астен Кленовая Ветвь не был странником…
— Откуда ты знаешь?
— Откуда? — переспросила я. А в самом деле — откуда? — В Таяне помнят и знают то, что забыли в Арции, но и в Арции остались песни, неизвестные за Тахеной. Герика Годойа и Астен встретились.
— И полюбили друг друга? — с восторгом переспросила Ванда. Как же у нее все просто.
— Не успели, — я покачала головой. И зачем я ей это рассказываю? Ах да… Я должна подумать о тех, кто останется. — Астена убили.
— Кто его убил и за что?
— Сестра Романа. Астен считал, что эльфы должны сражаться за Тарру, а Эанке (так ее звали) Тарру ненавидела, а людей презирала. Она была очень красива, в ее жилах текла кровь эльфийских владык, ей хотелось власти, поклонения…
— Гражина такая же, — перебила меня Ванда, — она злится, потому что не принцесса и потому что Беатку любят больше, чем ее. Мама говорит, Гражину нужно поскорее выдать замуж.
— Я бы на твоем месте за ней приглядывала.
— Чего ее бояться, она же дура! Ну, спустила собак, так сама же перетрусила.
Ванда Гардани еще не знала, что злые, вернее, злобные дуры — одни из самых опасных, но королевне говорить про Гражину было скучно.
Она хотела слушать про Рене и Герику, и я рассказала, что могла. Великие братья, я не забыла ничего! Ни своего прихода в Эланд и последних слез, ни дурацкой размолвки на берегу ныне исчезнувшей реки, ни встречи в лесу после кантисской битвы. Я жила своей любовью, как же вышло, что я, не разлюбив Рене, полюбила Сандера? Пусть по-другому, но полюбила, или у любви бессмертных свои законы — для того чтоб родилось новое, старому умирать не обязательно.
— …Вот и все, Ванда. В роду Арроев были и другие истории. Внучка Рене, дочь его сына и Белинды Гардани, полюбила Анри Мальвани, хотя он был старше ее на двадцать лет. Они жили долго и счастливо.
— Ликия, — голосок Ванды дрогнул, — зачем ты это говоришь?
— Чтоб ты знала, что нет ничего глупее слов «не может быть», особенно в любви. Скоро начнется война, кто-то погибнет, а кто-то вернется, потеряв что-то или кого-то…
— Ты думаешь, тебя убьют? — странно, почему она так решила, хотя если под смертью понимать вечную разлуку, меня, безусловно, убьют. — Но ты — женщина, а не воин.
— Ванда, эта война будет непростой. Армии будут сражаться с армиями, но у наших врагов очень сильные союзники. — Что же ей сказать, чтоб не обмануть и не запугать? — Ты слышала о циалианках?
— Они — ведьмы, — уверенно сказала Ванда, — и ты тоже. Ты справишься с ними?
— Я постараюсь, Ванда. Я уйду вместе с армией, но, возможно, мне придется расстаться и с ними. Может быть, мне придется врать или прятаться. Если я не вернусь, ты, когда все закончится, объяснишь Александру, почему я это сделала, и постараешься ему помочь. Обещаешь?
— Ты гадала?
— С чего ты взяла?
— Ты ЗНАЕШЬ, что с тобой будет!
— Да, я знаю, что со мной будет. Я отпущу Александра в счастливую, человеческую жизнь, пусть радуется, надеется, имеет наследников…
— Гадание — это глупости. Судьба не всесильна, что бы про нее ни говорили, но Александр Тагэре должен знать, что я его не предала. Я хочу, чтобы рядом с ним была ты, а не, скажем, Гражина.
— Ты — ведьма, — повторила Ванда, — ты узнала, что я поклялась не выходить замуж, потому что нет никого лучше дана Шандера, а он любит тебя. Но я не хочу, чтоб тебя убили циалианки. Не хочу!
— Я тоже этого не хочу, но ты все-таки обещай.
— Честью Гардани клянусь, если ты не вернешься, я скажу дану Шандеру, что ты его любишь, и…
— И заставишь его полюбить жизнь и тебя. Ты это сможешь.
2896 год от В.И.
29-й день месяца Дракона
ЮЖНЫЙ КОРБУТ. ГАР-РЭННОК
Александр Тагэре долго смотрел на казавшееся настоящим закатное небо, в котором кружила Белая Стая, и не мог наглядеться. Окажись он в храме Ушедших, ничего не зная об эльфах, он бы точно сошел с ума от красоты и золотой осенней грусти. Здесь орки почитали, погибших богов, вождей и героев, среди которых были не только горцы, но и люди, и эльфы.