— Монсигнор, — Андре Вобан, как всегда, оказался в нужное время в нужном месте, — мы их окружили.
— Всех? — глупо спросил Луи, но Андре понял.
— Всех, то есть всех, кто вышел сюда. Остальные — не наше дело.
— Верно, остальные дело Хайнца. Надеюсь, он успеет отойти, когда запахнет жареным.
Хайнц успел. Он появился через ору или ору с четвертью, потеряв троих и взяв два десятка пленных. Честный дарниец был расстроен тем, что не захватил вожаков, а узнав о том, что Жись в руках Луи, слегка огорчился, хоть и постарался не показать виду.
— Я сожалею, Хайнц, — невольно улыбнулся Луи, — но судьбе было угодно, чтобы Жись достался мне. Молитесь святому Штефану, пусть он пошлет вам встречу с Рогге.
— Я молюсь, — совершенно серьезно сказал наемник, — и я испытываю большую надежду, что Селестин Стэнье-Рогге будет разрубленный на две половины вот этой самой рукой. Я имею доложить, что каждый из моих воинов убивал не менее десяти предателей. Я также имею доложить, что на них произвели нападения неизвестные мне животные, очень огромные и свирепые. Они произвели затоптание большого числа наших врагов и вызвали в их рядах очень ужасный страх. Кроме этого я слышал громкие и смертельные крики со стороны леса, где в беспорядке отступала большая часть фронтерских изменников, которых я не имел возможности преследовать.
— Вы поступили правильно. Там и так ждала засада.
О том, какой могла быть эта засада, Луи Трюэль постарался не думать. Стадо невиданных зверюг, на удивление вовремя вышедшее из своих болот, наводило на определенные размышления о тех, кто, по словам так и не разжавшего кулаков зеленоглазого великана, «хранил верность крови Арроев».
2895 год от В.И.
Утро 16-го дня месяца Зеркала
АРЦИЯ. ОКРЕСТНОСТИ ЛАГИ.
ЛЕТНЯЯ РЕЗИДЕНЦИЯ
Кто-то открыл дверь и вошел, но Филипп даже не повернул головы: презирать их всех — это единственное, что ему оставалось. Зря он, узнав о смерти дяди Сандера, набросился на Жореса. Тот лишь засмеялся, схватил его за руки и усадил на место. Теперь Жорес не смеется, Рито Кэрна отплатил ему за все… Только бы его не схватили, его и того атэва, что пришел на помощь!
— Сидишь? — Как же граф Рунский теперь ненавидел этот голос. Предатель и мерзавец, даже больший, чем Жорес и граф Реви. Те сидели и выжидали, чья возьмет, а Базиль сначала был с Тартю и Стэнье на Гразском поле, а потом вместе с ифранцами гонялся за Рафаэлем.
— Ты можешь сколько угодно делать вид, что меня нет, но я есть. — Базиль подошел к юноше, вынул книжку из рук, глянул на обложку и пожал плечами. — Разумеется, «Леонард». Я бы это безобразие сжег на площади.
— Предатели всегда ненавидели людей чести…
— Вот-вот, — Гризье захлопнул книгу и положил на стол, — Леонард был человеком чести, но угробил все, что можно и нельзя. Можешь обливать его слезами сколько твоей душе угодно, но покойник был дурак и погиб по-дурацки.
— Да что ты в этом понимаешь! — крикнул Филипп и осекся, почувствовав, что краснеет. Он ведет себя как мальчишка, позволяя этому подонку с собой играть.
— В чем? В дураках? — осведомился братец. — Очень даже понимаю. Но о них поговорим позже. Я завтра еду на север, наше новое величество изволило дать мне поручение.
Филипп промолчал. Какое ему дело до поездки Базиля, уберется отсюда, и ладно!
— Ты поедешь со мной, так что собирайся.
— Я с тобой никуда и никогда не поеду! Я не желаю тебя знать!
— Угу. А заодно ты меня ненавидишь, презираешь и считаешь мерзавцем, подонком и негодяем, предавшим короля.
— А что, не так?!
— Допустим, что так, — пожал плечами Базиль, — конечно, Арция знала негодяев и покрупнее, но я тоже ничего. Нет, решительно, попадись мне этот Леонард с его честью, я бы сам его убил. И он бы не мучился, и ты бы, глядишь, соображал получше.
— Ты бы с ним не справился, — вскинулся Филипп.
— А из-за угла? — улыбнулся граф Мо. — Мы, негодяи, полны коварства и всегда наносим удар ножом из-за угла. Твой дядя — я говорю не про Фернана, а про Тагэре — был лучшим воином Арции. Помогло ему это? Нет. Хотя так, как дрался ОН, твоим леонардам и не снилось.
— Убирайся! — Филипп понимал, что ведет себя глупо, по-детски, но видеть кривоватую усмешку на красивом лице братца было выше его сил. — Вон! Убирайся… Или я тебя убью!
— Уберусь, — не стал спорить Базиль, — но убивать меня не надо. За тебя это сделают другие, и гораздо лучше. Я еду в Гвару.
— В Гвару?
— В нее, — подтвердил Базиль, — к Лосю. Везу письмо Тартю. Надо полагать, Рорик проявит меньшую изобретательность, чем твой кумир Кэрна, и просто оттяпает мне голову, но тебя он не обидит. Ты — сын Филиппа и любимый племянничек Александра, а с мозгами у вас не в порядке одинаково, так что споетесь.
Ты — сын Филиппа и любимый племянничек Александра, а с мозгами у вас не в порядке одинаково, так что споетесь.
— Я никуда с тобой не поеду!
— Даже чтобы посмотреть, как торжествует справедливость? Если хочешь знать мое мнение, а даже если и не хочешь… Тартю пришел надолго. Оргонде не до жиру, лишь бы отбиться. Если эта страна заполыхает, то только с севера. Так что, братец, собирайся. В Мунте тебе с твоим характером и положением делать нечего.