Мать о своем приезде девушка решила не уведомлять: та могла отправить «близнецов» погостить, а правду придется вытрясать именно из них. Говорят, мальчик — вылитый отец, а девочка похожа на Марту Оргондскую в детстве. Если так, нужно как следует рассмотреть свалившегося с неба «брата». Внешность девочки ничего не решает — по словам матери, в Эльте их с Мартой Тагэре принимали за родных сестер.
Пьер сбился с ног, пытаясь отыскать Тагэре, его детей и маркиза Гаэтано, он оценит, если ему подскажут место, где скрывается хоть кто-то. Мальвани тоже оценят, но они далеко и воюют. Мария слышала разговор Рогге с Эжем — отчим короля не исключал, что Тигр передушит «Селезней». Пожалуй, она не станет ничего говорить о детях, пока не выяснит, чья взяла.
Хотя зачем ощипывать летящего фазана? Скорее всего, близнецы и впрямь приходятся ей братом и сестрой. Что ж, тогда она сделает то, что обещала, а именно: разберется в северных делах и доложит Ее Иносенсии. В крайнем случае, придется выслушать поучение об излишнем усердии. Ничего, эту беду пережить можно.
Дорожный возок, нанятый молодой состоятельной мещанкой, направлявшейся к мужу (циалианская сестра не может путешествовать одна, без рыцарского эскорта, а рыцари Оленя в Гран-Гийо не нужны), остановился и стал неуклюже разворачиваться. Мария раздвинула занавески и спросила, что случилось
— Да дурак он, госпожа, — ехавший рядом охранник презрительно указал на возницу, — не туда заехал. Тут только коровы ходють, повертать надо.
Мария, сдержав раздражение, откинулась на жесткую спинку. Возок покатил назад, за окном тянулось все то же мелколесье. Мало-помалу накатила дрема, из которой девушку вырвали грубые мужские голоса. Не успела Мария прийти в себя, как дверца распахнулась и в ней показалась не блистающая красой физиономия.
— Лейтенант Пушон. Кто вы? Куда и откуда направляетесь?
— А в чем дело?
— Отвечайте!
— Я… Мадлен Райи (так звали ее подругу, нет, не подругу, подруг у нее не было, соседку) из Фаро. Еду в Гран-Гийо.
— Куды-куды, — переспросил страж, — это ж совсем в другую сторону?
— Мы сбились с дороги, — брезгливо сморщившись — от вояки безбожно разило чесноком, — сказала Мария.
— А откуда?
— Из Мунта.
— Вон оно как, — хмыкнул чесночник, — не пойдет, сударыня! Все едут из Мунта, и все сбились с дороги, как бы не так! Так мы и дадим вам заразу развозить, а ну завертайте!
— Я не собираюсь сворачивать, — надменно произнесла Мария, забыв, что на ней нет белого покрывала, — мне нужно в Гран-Гийо.
— На Мунтский тракт тебе нужно. Короче, заворачивай, а то хуже будет! Пешком пойдешь.
Возражения от чесночника отлетали, как от стенки горох, а взятка, похоже, была предложена слишком поздно. Пришлось ехать туда, куда было велено. Даже не ехать — ползти. Вместе с ними тащилось несколько телег, шли какие-то люди. В окно кареты Мария рассмотрела пятерых или шестерых горожан, наемника, бродячего зубодера, а потом какой-то детина бесцеремонно распахнул дверцу кареты и хлопнулся напротив Марии. Несмотря на жару, он кашлял, чихал и сопел. Девушка брезгливо отодвинулась, а наглец шумно шмыгнул носом, сплюнул на пол и грязно выругался. Нужно было гнать его в шею, но на Марию напал какой-то столбняк, она молча смотрела на простуженного мерзавца, а тот, еще раз плюнув, пересел к ней. Разумеется, он был пьян!
Возок тащился со скоростью смертельно больной улитки, и распахнуть дверцу и позвать на помощь было проще, чем самой выталкивать распустившего руки нахала. Нанятый охранник, как назло, куда-то подевался, возница делал вид, что происходящее его не касается, да и остальным было не до нее. Пьяница мерзко заржал и отпустил площадное словцо. Мария крикнула еще раз. На сей раз помощь пришла. Парень, похожий на проигравшегося наемника, дерзко подмигнул Марии и вскочил внутрь кареты, после чего пьяный наглец ее покинул через противоположную дверцу.
— Раз уж ты меня пригласила, — наемник ослепительно улыбнулся, — я проделаю остаток пути в твоем обществе.
Следовало его одернуть, но лучше такой защитник, чем никакого.
— Куда мы едем?
— В ближайшую деревню.
— А что случилось?
— Стражники утверждают, что чума.
2896 год от В.И.
12-й день месяца Лебедя
АРЦИЯ. ГРАН-ГИЙО
Отряд выехал из леса и на рысях пошел к замку. Шарло Тагрэ, отзывавшийся нынче на имя Анри Гийо, вскинул руку и доложил караул-декану:
— Сигнор, к замку приближается отряд.
— Сигна?
— Три звезды на голубом поле и замок.
— Число?
— От трех до четырех дюжин.
— Когда гости достигнут горелой сосны, они выстроятся попарно. Извольте перечесть и доложить.
— Слушаю…
Пересчитывать, сколько воинов взял с собой барон Крэсси, не имело смысла. Это были друзья, а хоть бы и враги…
Четыре дюжины воинов для Гран-Гийо не опаснее, чем детская стрела для осеннего кабана, но Туссен Равье делал все, чтобы превратить новообретенного сына своего сигнора в настоящего рыцаря. В кругу приятелей Равье не мог нахвалиться подопечным, находя в нем множество отцовских достоинств, зато самому Анри вояка не давал спуску, впрочем, мальчик был этому только рад. Он упражнялся с утра до вечера, мечтая, как удивит отца, когда они наконец встретятся. В том, что Рафаэль отыщет своего друга и короля, Шарло не сомневался, его же дело исполнять приказания Туссена, который хоть и уступал покойному Артуру, был хорошим учителем.