Нэо невольно вздрогнул, когда сквозь них тяжелым галопом пронесся давешний коренастый и, остановившись перед воротами, властно поднял руку. Прогудели трубы, коренастый что-то выкрикнул на навсегда умолкшем языке. Аддари замедлил шаг, и Норгэрель, поторапливая, тронул друга за плечо. Они не видели, что делают нападающие, но на городской стене появился кто-то с непокрытой головой в белом плаще и встал, скрестив на груди руки.
Такое было, есть и будет во всех мирах. Одни предлагают сдаться, другие либо сдаются, либо нет.
Воин в белом плаще ответил, ответ был коротким — одна чеканная фраза. Та, которую произносят на сотнях языков те, кто предпочитают умереть стоя, но не жить на коленях.
Стены города казались неприступными, если сердца защитников под стать сердцу их вождя, а на стене стоял именно вождь, осажденные могут отбиться. Могут?! Могли бы, но им не дано ни победить, ни умереть со славой. Впрочем, осаждающим тоже.
Ведущие в город ворота были заперты. Мощные ворота, такие с ходу не прошибить никаким тараном. Шедший впереди Норгэрель невольно остановился, Нэо не стал его подгонять, а крикнул лльяму. Тварешка бойко порысила вперед, пройдя сквозь чудовищные створки. Она их не подожгла и не расплавила, потому что их не было. Они рассыпались в прах давным-давно.
2896 год от В.И.
21-й день месяца Лебедя
ОРГОНДА. КЕР-ЖЕНЕВЬЕВ
Кер-Женевьев был на месте. Чистенький городок со старой крепостью на холме маячил на той стороне Ньера и, казалось, дразнился. Знаменитые мосты, построенные в эпоху Рене Веселого, прекратили свое существование.
Каменные быки по-прежнему вырастали из речного дна, но деревянные настилы исчезли, равно как и толстенные цепи, по слухам откованные в армских горах. Более того, на ифранской стороне кто-то разрушил пристани и угнал или сжег все имевшиеся лодки и лодчонки.
Помянув про себя Проклятого, Ипполит Аршо-Жуай поднес к глазам старинный окуляр. Оргондский берег стал ближе. Маршал ясно видел сбегающие к воде улочки, заполненные людьми, отнюдь не похожими на мирных горожан. Конечно, в Кер-Женевьев имелся гарнизон, но в нем было от силы две или три сотни отъевшихся на мещанских харчах пикинеров и лучников, а тут… Сверкала дорогая броня, взбрыкивали породистые кони, которых поили в реке воины в зеленых и темно-синих плащах. Это походило не на гарнизон, а на армию, причем армию сильную.
Внимание маршала привлек всадник на белой лошади, выехавший к Ньеру. Арциец повернулся к сопровождавшему его аюданту, тот протянул такой же окуляр, как и тот, что был у самого Аршо. Отчего-то это окончательно испортило маршалу настроение. Мост разрушен, в Кер-Женевьев засела непонятно откуда взявшаяся армия и, в довершение всего, на него самого кто-то смотрит!
Всадник на белом коне, между тем, поднял руку, словно приветствуя своего противника на другом берегу, а подоспевшие сигноносцы подняли знамена, услужливо развернутые, слабым летним ветром. Оргондский трилистник и лежащий тигр. Мальвани! Собственной персоной! В кварте от Краколлье! Догадался, Проклятый его побери, догадался и все это время вел свою армию по другому берегу.
Аршо Жуай со злостью опустил трубу. И что теперь прикажете делать? Лезть в воду на глазах у сильного и готового к бою противника? Глупо. Продолжать играть в прятки еще глупее, но спесь с герцога сбить надо. Он, видимо, в восторге от своей проницательности, пусть порадуется. А мы встанем на дневку, людям и лошадям так и так нужно дать отдых, а ночью…
Ипполит Аршо-Жуай нарочито медленно повернул коня и поехал в сторону от реки. Когда прибрежная рощица скрыла его от чужих глаз, маршал вызвал начальника обоза и двух полковников. Хорошо, что он, хоть и рассчитывал на женевьевские мосты, прихватил с собой все необходимое для переправы. Ночью полк «Красных голубей» и половина полка «Райских птиц», спустившись вниз на несколько вес, переправится на оргондский берег. Кавалерийский рейд по тылам ничего не подозревающего, полусонного противника, что может быть лучше?!
НЭО РАМИЭРЛЬ
Солнце было почти в зените, тени съежились, прижавшись к предметам, которые их отбрасывали. Осажденные отбили штурм и теперь занимались тем, чем спокон веку занимаются вышедшие из боя воины. Их не было, но они были — измотанные, грязные, но гордые своей пусть и не окончательной, но победой. Ночью или завтра будет новый штурм, а потом еще и еще, но они выстоят, их город не падет, их женщины и дети останутся свободными… Только вот ничего этого не будет. Это их последний день и их последний бой.
— Аддари, Норгэрель, быстрее!
— Ты по-прежнему не договариваешь, Нэо, — обронил Аддари, обошедший девушку с каштановой косой, перевязывавшей плечо высокому голубоглазому парню. Солнечный принц знал, что может пройти сквозь них, но ноги сами собой сделали шаг в сторону, — нам эти призраки и все, что тут происходит, не угрожает.
— Того, что ТУТ происходит, — нет, — огрызнулся Нэо, но вовремя взял себя в руки, — но есть вещи, которые лучше не видеть. Скоро начнется Суд, а до Храма нам идти и идти…
Они и так потеряли уйму времени, глядя на штурм и «болея» за осажденных и их предводителя. Сначала Рамиэрль пытался образумить своих друзей, но потом и сам увлекся. Глупо…